– Макс! – я вскочила и понеслась наверх.

Ящер быстро вскарабкался по верёвочной лестнице. Да-а-а… Таких пассажиров «Чёрная медуза» ещё не перевозила: ангалин, горный волк. Сбившись в кучу, команда наблюдала, как рептилоид важно расхаживал по палубе, вертя длиннющим хвостом, шумно принюхиваясь и рассматривая мужчин так, будто это он капитан. В лучах заходящих солнц на его тёмно-серой чешуе плясали розовые блики, а глаза сияли как два огромных, чистейшей воды изумруда.

– Ну и компания вокруг тебя собралась, – прошептал на ухо помощник капитана. – Рассказать кому – не поверят!

– Эх, Данко! – я вздохнула в ответ. – Если бы мне год назад такое рассказали, я бы тоже не поверила.

Макс выполнил задание на отлично. Коробку с формой и штемпелем он спрятал в глубине Белой скалы, но так, чтобы при необходимости можно было быстро найти. Учитывая мой зимний опыт блуждания по пещерам и проходам, сделать это большого труда не составляло, тем более что ангалин подробно объяснил маршрут. Когда я спросила, почему он так задержался, Макс улыбнулся и на глазах у изумлённой команды засиял нежным сиреневым светом. Некоторые буквально ахнули!

Как я ни старалась, но заснуть так и не смогла. Я лежала в той же маленькой каюте, в которой путешествовала на «Медузе» в первый раз, слушала плеск воды за бортом, сопение Бумера под дверью и крутила в голове мысли о Кифе – четверостишие не давало покоя. И ведь несмотря на неуверенность Дайка в дословном переводе, общий смысл не менялся:

Там, где выход, входа нет,

Лишь кружится звёздный свет (цвет)…

Если хочешь ты войти (уйти),

Бога за руку схвати.

Уже десятый или двадцатый раз я пересказывала про себя это странное стихотворение: «Ают верно заметил, что, где выход, там и вход и наоборот, только тут имелся в виду такой выход, через который нельзя вернуться. Очень похоже, что Киф был таким же, как и я – пришельцем из другого мира. Он также говорил на своём языке, пока не выучил окатанский, и личностью был легендарной, хотя о нём сохранилось не так уж много сведений. И эти Вечные свитки, загадочные головоломки с тайным смыслом. Чувствую, что с Кифом мы земляки… Ведь я и раньше думала о том, что не первая гостья с Земли: до меня был Киф, а может, и ещё кто-нибудь. Получается, что, для того чтобы выбраться отсюда, нужно схватить бога за руку. Интересно, в каком смысле – прямом или переносном?! Хорошо, что не за бороду…» – пришла дурацкая мысль, и я хихикнула.

Бог мне всегда представлялся этаким старцем с длинной белой бородой, в балахоне и с золотым нимбом над всклокоченными сединами. «Бога за руку схвати… – продолжала я размышления. – Есть у меня кое-кто на примете, кто мог бы – вот уверена! – пролить свет на сию загадку, но он сбежал, оставив меня разбираться во всём самостоятельно».

Сопение Бумера сменилось тихим поскуливанием, потом послышалось какое-то движение и шипение Макса:

– Кари? Ты спиш-ш-шь?

Приподнявшись с койки, я откинула щеколду.

– На палубе холодно, – он просунулся в дверь, изображая вселенские страдания. – Я замёрз-з-з…

Я тоже чувствовала, что температура была ещё совсем не летняя, тем более ночью, но лимм служил мне прекрасной защитой от холода.

– Да заползай уж… Я на пол сейчас одеяло постелю. Ложись с Бумером, так вам теплее будет.

И вот только мы обустроились и угомонились в тесной каютке, как на ступеньках послышались шаги и короткий стук в дверь.

– Открыто, Дайк… Ты тоже замёрз? – меня разбирал смех.

Он распахнул дверь и, увидев зелёные глаза Макса и жёлтые Бумера возле моей койки, остановился в узком проёме с фонарём в руке:

– Вижу, все в сборе. И как вы умудрились тут поместиться?

– Не волнуйс-с-ся, тебе тоже месс-ста хватит, – прошипел Макс, зевая во всю клыкастую пасть.

Вот так мы и провели первую ночь на «Медузе» вдали от Тухлого дома: в тесной, маленькой каютке, но вместе.

Глава 3

По заверениям Аютана, плаванье до Гейзы должно было занять около двух недель, и первая половина пути проходила вполне благополучно. Буквально через несколько дней и Макса, да и Бумера все воспринимали спокойно, тем более что мы старались команде не мешать заниматься своей работой. Бумер вёл себя хорошо, правда, не отходил ни на шаг и глухо порыкивал, если кто-то ко мне приближался.

А вот Макс очень скоро стал всеобщим любимцем, так как избавил команду от необходимости ловить рыбу на стоянках. Каждый вечер он уплывал на охоту и всегда возвращался с добычей: то с крупным турманом, мясо которого было очень сочным и вкусным, то с сетью, заполненной морскими рако- и крабообразными, которые, в отличие от земных, имели по две пары клешней – большую и поменьше, и странные хвосты с длинными шипами.

Дайк помогал Тилю на кухне и очень подружился с коком – благодаря медицине им было о чём поговорить. Мне же совсем нечем было заниматься, кроме как смотреть за Бумером, даже от ухода за нашими коняшками меня избавили. Когда я попыталась прибраться в трюме и почистить стойла, Кул с Найром выпроводили меня наверх со словами, что негоже вот наследнице дома, да и вообще прекрасной богине пачкаться в лошадином навозе. Ничего не оставалось, как идти к капитану и просить разрешения на изучение его библиотеки.

Несколько дней я изучала древние карты и читала большие толстые фолианты, где говорилось о далёких морях за Островным поясом, в которых предкам Аюта давным-давно удалось побывать. Рассматривала примитивные зарисовки морских существ, из тех, что удавалось увидеть или убить, читала описания странных явлений в океане, которым не было никаких объяснений, и пыталась привести многие разрозненные сведения к какому-либо единому знаменателю. Хотя, если честно, всё это было нужно только для того, чтобы не думать о Тане и его исчезновении. Было необходимо чем-то заполнять мозги, чтобы раз за разом не возвращаться к мыслям о нём и не растить обиду и злость, которые словно кактусы или заросли мирга проросли где-то внутри.

Дней через десять после отплытия из Латраса я сидела на носу под треугольным кливером, держа на коленях очень старый толстый фолиант в потёртом кожаном переплёте, и пялилась в море. Погода стояла прекрасная: ясное, чистое, синее небо, хороший попутный ветер, пусть и довольно прохладный, так как двигались мы всё-таки почти строго на север, течение, которое удалось поймать капитану – скорость у шхуны была