Руссе де Мисси называл события весны 1747 г. «une grande revolution» («великая революция» (фр.)), и его утверждение отвечало действительности. Штаты Утрехта и Оверэйссела, не теряя времени, последовали примеру Зеландии и Голландии. К середине мая Вильгельм IV стал первым штатгальтером всех провинций Союза. Население поддерживало штатгальтера, но одновременно выражало свой гнев против регентов и ненависть к католикам. Народ, безусловно, находился на стороне Оранской династии, но это, в нидерландском народном мышлении того времени, подразумевало нечто большее, чем просто возвращение к власти княжеского дома. Это означало сдвиг в сторону усиления народного представительства в городских муниципалитетах, реформы по пресечению коррупции и финансовых злоупотреблений в среде регентов, восстановления силы и достоинства Республики, подавления католицизма, программы по оживлению торговли и промышленности и призыва, особенно в Лейдене, Гронингене и Дренте, к назначению большего количества воэцианских проповедников и более строгому пресечению божбы и нарушения святости субботнего дня.

До сих пор в Республике звучало много угроз, но было мало подлинного насилия. Руссе де Мисси с гордостью сравнивал ненасильственный характер событий апреля и мая 1747 г. с насилием 1672 г. Вполне понятно, что многие с самого начала небеспочвенно сопоставляли 1747 с 1672 гг. Но уже в мае внимательные наблюдатели, в том числе самый способный советник принца, Бентинк ван Рон, поняли, что ожидания простого народа взметнулись до такой высоты, а негодование против регентов было настолько сильным, что он не был бы удовлетворен одной лишь реставрацией штатгальтерства. Первоначально народное возбуждение выплескивалось во множестве мелких инцидентов, направленных в особенности против католиков. Они произошли в Утрехте, Оверэйсселе и Гронингене, а также в Голландии. Бунт в Харлеме 6 мая был спровоцирован католиком-трактирщиком, непочтительно отозвавшимся о принце и подстрекавшим своих клиентов пить за здоровье короля Франции. Толпа разбила стекла его харчевни и разгромила бы все заведение, если бы не подоспел отряд стражи из числа ополченцев.

Но принц не принял никаких мер против регентов или католиков. Если он ожидал, что волнение пойдет на спад само собой, то его бездействие и успехи французов в осаде Берген-оп-Зома вскоре произвели обратный эффект. Местные агитаторы раздували пламя народного гнева против самых ненавистных членов режима партии Штатов. Бентинк ван Рон был особенно озабочен тем, чтобы принц отправил в отставку антиоранжистского пенсионария Якоба Гиллеса (1695-1765 гг.), Адриана ван дер Хопа, секретаря Raad van State, бургомистра Иеронимуса Карсебома и двух других дордрехтских регентов, Абрахама ван Хоя, пенсионария Горкума, барона ван Дейна из голландского ridderschap'а, и Унико Виллема, heer а ван Твикела, из Оверэйссела. Но из них действительно отрешен от должности был только ван дер Хоп.

Падение Берген-оп-Зома в сентябре 1747 г. вызвало новую волну беспорядков и еще более настойчивых призывов «избавить Отечество от этих хищников». Снова в Утрехте, Девентере и Гронингене, а также в нескольких голландских и зеландских городах гнев народа оказался направлен против католиков. Их магазины и дома подвергались нападениям. Отдельных людей избивали и бросали в каналы. Указ Штатов Голландии от 22 сентября осуждал и католические провокации, и протестантские акции возмездия, угрожая наказанием всем нарушителям порядка. Но острие народной агитации, направляемое искусными демагогами из кофеен, такими как Лоренс ван дер Мер в Роттердаме и Руссе де Мисси и Даниэль Pan в Амстердаме, уже начало смещаться. Делегация роттердамских бюргеров во главе с ван дер Мером прибыла на встречу с принцем, жалуясь, что самые ненавистные регенты по-прежнему занимают свои должности и что «всё пока осталось по-старому». Они требовали проведения всеобъемлющей реформы городского управления.

Бентинк ван Рон, находившийся в тесном контакте с агитаторами, стал все больше тревожиться. Он видел, что народ совершил революцию и привел к власти штатгальтера ради наказания регентов, проведения чисток в городских советах и поиска средств для пресечения регентской коррупции и злоупотребления властью. Он постоянно напоминал принцу, что весной помог успокоить население, увещевая его не брать дело в свои руки, но дождаться, пока штатгальтер «qui leur feroit justice» («свершит правосудие» (фр.)). Сопротивление принца чисткам регентов, с точки зрения Бентинка ван Рона, было крайне опасным, так как оно угрожало подорвать доверие к новому режиму со стороны населения еще до того, как он укрепит свои позиции. Но принц по-прежнему медлил даже с отставкой Гиллиса.

Тем не менее, и принц, и принцесса Анна охотно установили контакт с агитаторами, придерживаясь точки зрения, что народ предан Оранской династии и окажется надежным средством устрашения регентов, если они осмелятся сопротивляться желаниям штатгальтера и его двора. Вильгельм был более чем удовлетворен подобострастным повиновением, к которому были на данный момент принуждены его противники-регенты, и пришел к выводу, что без всяких трудностей сможет держать их под полным контролем. В Англии того времени Вильгельма насмешливо величали «принцем толпы», и — при всем отвращении штатгальтера к насилию и беззаконию — в этом прозвище имелась определенная доля правды. В ноябре 1747 г., когда было предложено сделать штатгальтерство наследственным институтом с правом передачи потомкам принца и по мужской, и по женской линиям, и один Амстердам осмелился выразить оговорки, вспыхнула новая волна беспорядков, управляемых Руссе де Мисси и Рапом. Рап, торговец фарфором и деист, возглавил группу бюргеров, которые подали петицию vroedschap'у, аналогичную тем, что подавались в Роттердаме. Они требовали полностью наследственного штатгальтерства, выбора капитанов и офицеров ополчения среди жителей города, а не из представителей регентских семей, чередования мест в городских советах, которые должны были продаваться с общественных торгов с целью сбора средств в городскую казну, и возвращения цехам их прежних привилегий. Сторонники Рапа развесили по всему городу объявления, призывавшие население собраться на площади Дам перед ратушей в назначенный час 9 ноября для демонстрации в поддержку требований. Однако намеченная акция закончилась неудачей, превратившись в незначительные беспорядки, участников которых легко разогнало ополчение.

На этом этапе единственной уступкой народным требованиям был указ Штатов Голландии, осуждавший практику коррупции при назначении на должности в аппарате городского управления и требующий от ратуши подавать списки этих должностей и связанных с ними доходов. Тем временем штатгальтер сосредоточил свои усилия (со значительным успехом) на укреплении своей власти по всей Республике. В мае 1747 г. Штаты Утрехта были вынуждены заново принять в неизменном виде старый «reglement» 1672 г., предоставлявший Вильгельму IV тот же жесткий контроль над Штатами и депутатами Штатов в Гааге, которым обладал Вильгельм III. В Гелдерланде разгорелась борьба между оранжистским ridderschap'ом, настаивавшим на возвращении «reglement'а» 1675 г., и городами, которые сопротивлялись этому. Но постепенно принц и его друзья как обычными, так и чрезвычайными мерами преодолели сопротивление неймегенских и арнемских регентов. В январе 1748 г. в Арнеме вспыхнули бунты. Вскоре Штаты Гелдерланда также проголосовали за восстановление «reglement'а» 1675 г., сделав принца господином провинции и ее коллегий и арбитром при распределении мест в городских советах.