трактовали реформы в духе Французской революции, желали сломать весь прежний аппарат управления и построить нечто новое, свободное и демократическое в духе нового века. Александр I тоже этого хотел и с увлечением слушал выступления своих молодых соратников об отмене крепостного права, о реформах государственного управления, о реформах во внешней политике… Слушал, хотел этих преобразований, но принимал такие решения, которые диктовала ему жизнь. Рядом с ним были и те придворные, и те чиновники, которые даже и не помышляли об отмене крепостного права и о реформах государственного управления, а таковых, сохранявших влияние на императора, было большинство.

Получив в управление Министерство коммерции, граф Николай Румянцев почти не изменил графика своей работы. Прежде всего познакомился со своими сотрудниками, с теми, кого не знал по работе директором водяных коммуникаций. Бывал на заседаниях Комитета министров под председательством императора Александра, среди хорошо известных ему вновь назначенных министров: Гавриила Державина знал давно по его знаменитым стихотворениям, особенно тем, кои были посвящены фельдмаршалу Румянцеву, знал канцлера графа Александра Воронцова, военного министра Вязмитинова…

Стоило только войти в курс дела, как император назначил графа Румянцева в комитет по расследованию недобросовестных действий калужского губернатора Дмитрия Ардалионовича Лопухина, обвиненного в злоупотреблениях и противозаконных поступках. Кроме графа Румянцева, в комитет вошли граф Воронцов, сенатор генерал Валерьян Зубов, военный министр Вязмитинов, министр юстиции, генерал-прокурор Державин.

История была давняя. В конце 1801 года император Александр получил несколько доносов от дворян Калужской области, где говорилось, что губернатор позволял себе «возмутительные дела» и «неприличные шалости к соблазну всей губернии». Губернатор был женат на Шереметевой, был в родстве с князем Лопухиным, в хороших приятельских отношениях с Трощинским, Беклешовым, Торсуковым, все эти безобразия позволял себе, надеясь на безнаказанность. Для расследования дела император вызвал Державина, чья правдивость и беспристрастность были неоспоримы.

– Но, ваше величество, я уже не раз выполнял такие щекотливые дела при матушке Екатерине и при императоре Павле. Однако обвиняемые вельможи постоянно обманывали государей, ссылаясь на свидетелей, и правда оставалась в затмении.

– Гавриил Романович! Ваше дело – расследовать возмутительные дела. Наказывать будет Сенат и император.

– В таком случае, ваше величество, дозвольте поехать в Калугу инкогнито, негласно, под видом отпуска. Я остановлюсь в имении графини Брюс и буду собирать документы о правонарушениях губернатора.

25 декабря 1801 года Державин с секретным указом, подписанным императором, отбыл в Калугу и начал свою деятельность собирателя фактов. А фактов было множество.

Вскоре Державин узнал, что губернатор Лопухин взял под вексель 20 тысяч рублей у фабриканта Гончарова, а потом предъявил Гончарову фальшивое обвинение, пообещал сослать его в Сибирь, если тот не отдаст вексель; помещик Хитрово убил брата, губернатор взял с него 5 тысяч рублей и не возбудил против него уголовное дело…

Державин послал императору письмо с описанием преступлений губернатора, через несколько дней нарочный привез повеление императора: отрешить губернатора от должности, а власть передать вице-губернатору Козачковскому. Как только Державин вернулся в Петербург, тут же узнал, что губернатор Лопухин написал на него донос, в котором обвиняет Державина в том, что вся губерния встревожена жестокими поступками Державина, дескать, в губернии возможны народные волнения.

Державин, возмущенный доносом калужского губернатора, просил императора возобновить следствие.

Император Александр был встревожен письмом губернатора, знал или предполагал, что это ложное обвинение, из почтенных и доверенных лиц был сформирован комитет, который должен был возобновить следствие и тщательно разобраться в противоречивых обстоятельствах.

В комитет вошел и граф Румянцев, через курьера получивший массу бумаг и документов, относящихся к делу. Прежде всего Николай Петрович внимательно прочитал копию рескрипта императора Державину от 8 февраля 1802 года: «Гаврила Романович. Получил я донесения ваши, с нарочным присланные, и по желанию вашему прилагаю здесь об вступлении в начальство губерниею виц-губернатору. Прилагаю также здесь просьбу помещицы Домогацкой, жалующейся на губернатора Лопухина; взойдите в рассмотрение по сему делу и присовокупите оное к прочему производству комиссии вашей. Здесь также прилагаю просьбу губернатора на вас, чего бы мне и не должно было делать, но, зная вашу честность и что у вас личностей нету, я уверен, что оное не послужит ни к какой перемене в вашем поведении с Лопухиным. Уверен также, что умеренностью вашей вы отнимете способы у него на столь нелепые притязания на ваш счет. Касательно до Каразина, согласно с его желанием я писал ему, что он может остаться в Москве. Пребываю навсегда с искренним уважением вам доброжелательный Александр».

Перебирая полученные документы, Николай Петрович убедился в том, что калужский губернатор Лопухин позволил себе откровенно лгать о том, что Державин завел тайную канцелярию и пытками добивался нужных сведений на губернатора, случайную смерть фабриканта Гончарова от паралича выдал за смерть от пыток при допросе, и другие небылицы были четко опровергнуты прямыми свидетельствами.

16 августа 1802 года председатель комитета граф Александр Воронцов в присутствии всех его членов доложил императору, что, изучив 34 обвинительных документа против калужского губернатора, не обращая особого внимания на 12 не особо важных, члены комитета посчитали, что в ходе следствия не было никаких притеснений, истязаний и домогательств подсудимых, а посему обвиняют калужского губернатора и его соучастников в государственных преступлениях и передают дело в суд.

Занятый текущими коммерческими делами, граф Румянцев не следил за судебным разбирательством, но, по слухам, которые доносились до него, бывший калужский губернатор, переехав в Петербург, живет весело, даже не подвергался суду, а вот его сообщники уголовной палатой были осуждены по всей строгости законов. Московский сенат под давлением друзей и родственников Лопухина вынес решение, что бывший калужский губернатор прав в невмешательстве в преступные дела, этим занимались другие лица, и за эти преступления кара настигла «виновных»: братоубийца Хитрово осужден, сослан в Нерчинск на каторжные работы.

Чуть-чуть утихло это громкое дело, как возникло другое: сенатор граф Северин Потоцкий, необрусевший поляк, по словам графа Завадовского, предложил Сенату воспользоваться недавно дарованным Сенату правом обратиться к императору в том случае, когда в принятом постановлении нарушен ранее принятый закон. 5 декабря 1802 года Сенат принял решение восстановить старый закон: дворяне, поступающие в армию нижними чинами, не могут подавать в отставку, не получив офицерского чина. Император подписал это решение. Граф Потоцкий посчитал, что постановление нарушает права русского дворянства, не учитывает грамоту о вольности дворянства, а поэтому Сенат может обратиться к императору с представлением, что это постановление унижает честь русского дворянства, а его практическое использование сопряжено «с великими неудобствами». 16 января 1803 года обширная записка графа Потоцкого была прочитана на общем собрании Сената, утверждена, теперь следовало