на высоко расположенной обноске оси при помощи теодолита, ставилась почти вертикально большая лестница-стремянка с опорой на обноску и геодезист, стоя на верхней ступени лестницы, отмечал карандашом расположение оси и вбивал молотком гвоздь, на который позже рабочие закрепляли мерную проволоку, проходящую через весь котлован. Всё бы ничего, но этими геодезистами были девчушки-комсомолки, почему-то все низкорослые, с обожжёнными морозом лицами; они добросовестно выполняли эту сложную и точную работу, от которой зависела правильная разметка многочисленных фундаментов под колонны каркаса здания. В отделе геодезии, который обслуживал десятки объектов огромной стройплощадки, был единственный мужчина – начальник отдела, он в основном занимался камеральной обработкой и выходил на местность только для закрепления пикетов, а также контролировал разбивку углов зданий. Все схемы выполняемых разметок прилагались к акту, который подписывался двумя сторонами. С такой организацией сложных геодезических работ я встретился на строительстве впервые.

Постепенно земляные работы на большом участке котлована были выполнены, и открылся фронт работ для устройства монолитных фундаментов. Снова стоит отметить, что с помощью экскаватора и бульдозера, благодаря большому мастерству механизаторов, удавалось разрабатывать грунт на проектную отметку в основаниях фундаментов с минимальным недобором грунта в 5-7 см, что почти полностью исключало неэффективную ручную доработку грунта в больших объёмах. С открытием значительного фронта бетонных работ на участок были направлены солдаты, комсомольцы-добровольцы, демобилизованные из группы советских войск в Германии и прибывшие в Братск в большом количестве (правда, почти половина из них, не выдержав холодов, разъехались по домам, но те, кто остался, стали хорошими кадровыми рабочими); они не имели строительной специальности и ими пополнили имеющиеся на участке бригады.

Теперь несколько слов о наших бригадирах; Владимир Шепелев – 30-летний мужчина, высокий худощавый, с вечно охрипшим голосом, грамотный, хорошо разбирающийся в чертежах и прекрасный организатор работы бригады, настоящий «кормилец» своих рабочих; он учился заочно в строительном институте, в дальнейшем Володя вырос как специалист и дошёл в карьере до начальника участка, однако с большим трудом и только постепенно, порой мучительно, удалось ему изменить психологию бригадира на ИТР-овскую.

Анатолий Вайналович – дородный молодой украинский парень, оптимистичный, даже весёлый, не боялся никакой трудной работы, отличный плотник; в бригаде работал его родной брат Григорий, совершенно другая натура, как это часто бывает в семьях; в процессе работы обнаружилось, что Анатолий был не лишён иронии и чувства юмора; однажды зимой на участок был направлен в качестве мастера молодой специалист, приехавший из Армении: невысокий, очень худой, смуглый застенчивый юноша, Рафик; он страдал от мороза, который на протяжении всего дня, видимо, одерживал над ним значительные победы, и бедный парень вечно мёрз в своём модном, но совершенно негодным для Сибири пальто; от холода ничего не мог соображать и делать; выйдя из тёплой прорабской, он просто стоял и наблюдал за работой людей; бригадир Вайналович, как-то проходя мимо него с тяжёлой доской на плече, сказал замёрзшему мастеру беззлобно: «Ну что, еб.. сибирский мороз южного человека?»; нам всем было жаль парня, и когда он попросил отпустить его домой в Армению, то без разговоров я завизировал заявление.

Бригадир Роговский Саша, невысокого роста черноволосый скромный молодой парень, немногословный, рассудительный и серьёзный, очень внимательно выслушивал сложное задание и спокойно руководил бригадой, целиком состоящей из таких, как он, молодых ребят.

V

Теперь несколько слов об ИТР. Мне повезло, что на участке работал толковый прораб Владимир (Бова) Алексеевич Рыхальский; среднего роста, широкоплечий, физически сильный парень, крепыш, борец – природа наградила его крепким здоровьем; была у него большая чёрная шевелюра, вьющиеся волосы, большие выразительные чёрные глаза и полные губы; речь его была правильной, уважительно относился ко всем, не заискивал ни перед кем, был требователен и справедлив; сразу после знакомства мы стали называть друг друга Володя и Анатолий; не особенно разговорчивый умный прораб спокойно объяснял вычерченные им самим эскизы и давал указания мастерам и бригадирам чётко, не повышая голоса; отличался он трудолюбием и ответственностью в работе, имел критический, инженерный взгляд. Я обратил внимание, особенно когда он был чем-то недоволен, на его немного странный голос, в котором иногда звучали «высокие ноты», фальцет, и это поначалу удивляло многих; он знал об этом, стеснялся своего природного «пунктика»; позже я понял причину: Володя хорошо пел тенором, любил петь, в школе, институте и в Братске участвовал в самодеятельности. Деревенский парень был родом из украинского села Червоное; после окончания факультета строительства ГЭС и речных сооружений Киевского института инженеров водного хозяйства около года по распределению работал в Армении, а затем по направлению Минэнерго СССР приехал в Братск на строительство БЛПК и работал здесь уже около трёх лет; я видел, что в нём определённо была крестьянская закваска, которая мне, воспитанному в городе, нравилась; я знал парней, детство и отрочество которых прошло в деревне, они впитали в себя определённое воспитание, в чём-то хорошее, а чём-то не очень; из бесед, которые мы вели спустя некоторое время, я знал, что огромное влияние на его дальнейшее формирование как личности, оказали институтские годы в благословенном культурном и спортивном Киеве, а работа в непростых условиях и специфическом окружении на стройках Армении выработала твёрдый характер строителя. Практически вся работа с бригадами была на нём, поскольку я решал общие вопросы по внешнему техническому и материальному обеспечению, как это обычно делается начальником участка; конечно, стратегические планы работы лежали на мне, но разрабатывали их вместе; в первое время мы наблюдали друг за другом, мне нравился серьёзный, основательный подход энергичного прораба к решению всех вопросов; сразу заметил его хорошие знания и в работе с чертежами, и в организации технологических процессов; меня радовала его требовательность и вместе с тем уважительное отношение к бригадирам, а также принципиальность и честность при составлении нарядов и оплате труда; я заметил, что все бригадиры и ИТР также с уважением относятся к требовательному, но справедливому прорабу; мне импонировало, что в Володе было сильно развито чувство справедливости: закрывая наряды бригаде, особенно когда объёмов не хватало, и заработок рабочих оказывался меньше, чем ранее, он подробно объяснял бригадиру справедливость и объективность своих решений, которых тому в ответ крыть было нечем, и даже при недовольстве, конфликтов никогда не было.

Конечно, он тоже наблюдал за мной, как за молодым, одного с ним возраста, начальником участка и, безусловно, всё подмечал. Прорабу вероятно нравилось, что я полностью доверял ему, не был ретивым начальником, спокойно разговаривал со всеми, заботился об обеспечении механизмами (за них по утрам в диспетчерской между начальниками участков нашего СМУ была настоящая борьба, почти драка) и