Выход, конечно, был…

Но этот выход ой как не нравился Дженне.

Она опоздала на занятие.

Обнаружила, что на занятия как раз пришла группа Стивена.

Забавно – она уже считала эту группу «группой Стивена». Что же с ней творится? Неужели все остальные и впрямь так сильно меркнут на его фоне? Дженна дала задание, стараясь не встречаться со Стивеном взглядом. Потом присела. Через некоторое время обнаружила, что сидит в полной прострации. Это никуда не годилось. Она начала обход студентов.

Задание было относительно легким. Рисовали пейзаж пастелью. Пастель вообще благодарный материал, легко следующий за фантазией рисовальщика. С замирающим сердцем Дженна приблизилась к мольберту, за которым, хмуря брови, стоял Стивен.

Никаких сюрпризов на этот раз не было. На листе ватмана красовался незаконченный пейзаж в синих и серых тонах: горное озеро.

У Дженны даже не нашлось замечаний.

У Стивена, кажется, и вовсе не было к преподавателю никаких вопросов.

И улыбки в его глазах, насмешки, так хорошо ей знакомой, Дженна тоже не увидела. Стивен стоял рядом с ней, глядя куда-то в сторону – равнодушный, почти незнакомый студент.

Дженна мысленно пожала плечами и отошла.

Впрочем… Наверное, не стоило обижаться. Возможно, Стивен первым сумел взять себя в руки. В аудитории следовало вести себя должным образом. То есть прилично, не привлекая к себе внимания.

Она вернулась на свое место.

Где же ей взять несколько картин? Клайв, наверное, согласится подождать неделю. Еще несколько дней его можно будет водить за нос. А что потом? Сказать, что никаких картин у нее нет? Но разве это – не ее личное дело? Разве наличие или отсутствие у нее картин, принадлежащих ее собственной кисти, касается кого-то, кроме нее?

Конечно нет… И не касалось бы, если бы она, стремясь отделаться от Клайва, не ляпнула бы про выставку. Сама виновата. Что ж – сказать ему, что солгала? Погорячилась? Перспектива была не из приятных. Дженна представила себе вначале недоумение, а потом и презрение в глубоких глазах Клайва. А гнев, который последует за этим? Она поежилась. Чем она думала? Почему сразу не сообразила, что лгать неэтично?

Да, запутанная ситуация…

Размышляя, Дженна уже больше не думала о внезапной перемене в поведении Стивена, о его странном охлаждении. Нужно было найти какой-то выход из этой запутанной и щекотливой ситуации. Может, посоветоваться с Клементиной?… Дженна решительно отогнала от себя эту мысль. Зачем? Ведь тогда придется рассказывать приятельнице всю эту историю. С самого начала. Только огласки ей и не хватало. Нет, она справится своими силами. В самом деле, не разучилась же она самостоятельно принимать решения? Она что-нибудь придумает…

Некоторую сумму пришлось выложить за краски. Также Дженна приобрела пачку листов ватмана. Мольберт покупать не хотелось, да и некогда было возиться с его выбором. В колледже Дженна сказала, что больна. Ничего серьезного – просто нужно отлежаться… Но она не отлеживалась. Она отсиживалась. Гостиная на время превратилась в мастерскую, а журнальный столик в некое подобие планшета художника.

Дженна разложила вокруг принадлежности для рисования и принялась за дело.

Работа шла трудно.

Она отвыкла так много и так сосредоточенно рисовать. Особенно за такие сжатые сроки… Она ни на что не отвлекалась. Холодильник был забит, можно было даже на улицу не выходить. Но с идеями было плохо…

Начала Дженна с пейзажей. В голову лезли какие-то странные, немыслимые, фантасмагорические картины миров далекого будущего или просто других планет. Но Дженна понимала, что вряд ли это кто-то оценит в должной мере.

Нужны были пейзажи попроще, попривычнее. Взрыв эмоций – это было не то, что требовалось колледжу, где некоторые студенты учились рисовать в традиционной манере.

Дженна перерыла всю квартиру. Наконец она нашла то, что искала: пачку старых открыток, перевязанных синей ленточкой.

На открытках были в том числе и пейзажи. Рождественский домик с уютной елкой во дворе и пушистым снегом. Берущий за душу закат в оранжево-фиолетовых тонах. Манящий золотистый песок, вкрадчиво облизываемый белыми барашками прибоя… Дженна отобрала несколько открыток, взяв изображенные на них картинки за основу своих работ. Она переносила пейзажи на ватман, пользуясь акварелью, пастелью, восковыми мелками.

Рождественский пейзаж просил мелков – так он получился более лубочным, насыщенным, настроенческим. А акварель как нельзя лучше подошла для изображения морского берега. Сочная пастель с густыми и броскими цветами придала неповторимый колорит оранжевому закату.

Дженна сделала перерыв.

Она постаралась выкинуть картины – уже имеющиеся и воображаемые – из головы. Ей нужен был отдых. Весь вечер она смотрела «Касабланку», перемежая ее «Джентльмены предпочитают блондинок». Огромная порция фруктового салата неизменно сопровождала Дженну в этих просмотрах.

Потом она проспала пятнадцать часов подряд.

Она уже и забыла, как это – отсыпаться на полную катушку. Словно она выздоравливала после долгой изнурительной болезни; ее единственной обязанностью было принимать фильмы, фрукты и отдых в свой уставший организм.

Но потом Дженна проснулась. И поняла, что не может больше спать. Нужно было продолжать работу. Но что же ей добавить к уже имеющимся картинам в жанре пейзажа? Что? Что?…

За что ей досталось такое приключение? Она всего лишь среднестатистическая преподавательница рисунка в одном из колледжей Эдинбурга…

Не глядя, Дженна дотянулась до блокнота, в котором время от времени делала необходимые пометки. Ручка заскользила по листам. Сами собой возникали линии, штрихи, символические очертания. Жанровые зарисовки, сценки никогда не были сильной стороной Дженны. Но сейчас ей подумалось – а почему бы и нет? Почему бы не изобразить студентов в их повседневной жизни? Как они сплетничают, пьют кофе, сидят перед компьютерами на лабораторных занятиях, назначают свидания, встречи…

При мысли о встречах и свиданиях Дженна вздохнула.

Ладно, не стоит об этом думать. Это сейчас не относится к теме ее рисунков. О Стивене, похоже, следует забыть. Начисто выкинуть его из головы. Все время, пока Дженна сидела в добровольном заточении, а в колледже ее считали заболевшей, Стивен ни разу не заглянул к ней. Видимо, и о своем обещании принести пирожных он благополучно забыл… Интересно, что ему вообще было нужно? Нет. Не интересно.

Ручка продолжала скользить по листкам в блокноте. Вернувшись к началу своих эскизов, Дженна еще раз пересмотрела то, что у нее выходило.

Ее внимание сильнее всего привлекли следующие сюжеты.

Студентка на подоконнике, болтающая ногами, и студент, сидящий возле подоконника на корточках, – ее лицо обращено вниз, а он, наоборот, задрал голову; в руках у обоих – стаканы с кофе.