Только Павел никого не слушал, повернулся к ребятам Моти,которые выглядели озабоченными, и, пальцем ткнув, сказал:

— Передайте Моте — он покойник.

— Это мог быть не он, — заметил Афганец,закуривая. Спокойно так сказал, хотя было заметно, что все это ему здорово ненравится.

— Кто? — злился Павел.

Он плечами пожал:

— У тебя нет врагов?

Тут Павел совсем разозлился:

— И ты, и я знаем, кто это. Он хотел меня убить, и онза это заплатит.

Афганец поморщился, сигарету бросил и вдруг сказал:

— Дело твое, что касается меня, то уговор в силе.

И пошел. И Павел пошел, а я со всеми этими тревогами немногорастерялась, а он обернулся и вдруг как гаркнет:

— Юлька…

Я даже подпрыгнула от неожиданности и ходко так за нимпотрусила. В общем, мы уехали, и никто нас не остановил. По дороге все былиужасно злющие, я даже испугалась. Ни на какую благодарность рассчитывать неприходилось, и я сидела тихо так, словно меня и нет вовсе. А в доме такоеначалось…

— Мне это не нравится, Павел, — сказал Гиви.

Тоже мне умник, а кому нравится?

— Мне тоже, — усмехнулся Павел.

— Что-то здесь не так.

— Точно. Все не так. Училка из английской школы второйраз спасает мою задницу. Может, нам пора в приют для престарелых?

— Павел…

— Заткнись, я знаю, что ты скажешь. Мы здесь… — онзамолчал, слов не находя, и пнул стул ногой.

Я в сторонке сидела и радовалась, что про меня забыли. НоГиви не забыл.

— Как ты его засекла? — накинулся он на меня.

— Чего я его? — Я испугалась до смерти и заерзала.

— Как ты его заметила?

— Что значит, как? Вышел из-за ширмы в этом дурацкомчулке и на нас пистолет поднимает.

— Павел, я никогда не поверю, что у бабы может бытьтакая реакция. Если только…

— Если только… — повторил Павел, а я вздохнула.

Ну вот, опять двадцать пять. И чего полезла? Сидела бы тихо,хлопот меньше.

— Павел, я из нее махом все вытрясу, — влез Мишка,но тут вмешался Витек:

— Если вы насчет реакции, так она у неепрофессиональная. Она с мужем штурманом тренировалась. А это такое дело, что ине представить, если сам не пробовал. Это, знаете ли, сложно — скорость, а тыдолжен каждый поворот, каждое изменение в трассе предугадать и еще за тысячейразных вещей уследить, и на все — секунды. Как она тогда на кухне от Гиви ушла,еще такой случай вспомнить можете?

Все задумались.

— И все ж таки я б ее поспрашивал, — не унималсяМишка. Тут я разозлилась так, что молчать больше не могла, встала и высказалавсе про то, почему они на меня так взъелись — и Павел, и остальные… и изкомнаты пошла, в дверях повернулась к Мишке и сказала:

— А у тебя от жары и водки мозги разжижаются. Водкужрет, хоть ты и не велел.

Тут Павел так на Мишку глянул, даже я поежилась, а Мишкапобледнел и говорит виновато:

— Я выпил-то совсем ничего, так, чтобы заснуть, а ты,сучара…

— Заткнись, — очень спокойно сказал Павел.

— Врет он все, каждый вечер бутылку выпивает, вон ихпод крыльцом накидано. Следопыт недоделанный, с перепоя «катюшу» не углядит.

Я хлопнула дверью и к себе ушла. Напугана была очень иподумала: может, вылезти в окно и удрать от них? Но в окно не полезла.Помучилась с час и пошла подслушивать. Только говорили они вовсе не обо мне.

— Сейчас мы Мотю не достанем, — это Гиви. —Мы не у себя, Павел, это не наш город.

— Хорошо. Тогда пугнем.

Пока мы на турбазе сидели, в городе происходили интересныевещи. Только о них я потом уже узнала. Шла война между Боксером и Мотей.Замирить их Афганец не смог. Может, это и хорошо, потому что Моте теперь не донас было. Я даже валерьянки выпила, как поняла, что это я подумала. Вот так иподумала: не до нас. Бред, да и только.

День тихо прошел, а вечером, часов в девять, появился у меняПавел и говорит:

— Натягивай платье гастрольное, поехали.

Я решила, что в данных обстоятельствах я могу обратиться кнему с просьбой.

— Слушай, оставьте меня здесь, ну заприте, свяжите илиеще что… Не хочу я никуда ехать, убьют меня, чего доброго, или, того хуже, втюрьму с вами угодишь.

Павел в кресло сел, посмотрел серьезно так, как он умел,по-особенному, и сказал:

— Я не знаю, как ты во всем этом замешана, но чувствую,дело в тебе. Не случайно Серега в твоей квартире оказался, и все остальное неслучайно.

Тут и мне кривляться расхотелось, я тоже посмотрела ему вглаза и спросила серьезно:

— А если все-таки случайно и твое чутье тебя подвело?Может быть, мне просто не везет, и я пытаюсь выжить?

— Что ж, мы это выясним, а до той поры ты будешь рядом.И можешь мне поверить, я с тебя глаз не спущу.

— Ясно. Благодарность заложена в человеческойнатуре, — сказала я и пошла переодеваться.

Отправились мы в ресторан «Вечерний». В обычный распорядокбыли внесены изменения — мы ехали втроем: Павел, Гиви и я. За руль сел Гиви, мысзади, и покатили по городу. Конечно, куда и зачем едем, я спрашивать не стала,зачем зря воздух сотрясать? Но кое-что удалось разузнать из обрывковразговоров. Например то, что ресторан «Вечерний» принадлежал Косому и у неготам что-то вроде штаб-квартиры. Из этого я заключила, что едем мы на разведку.Я считала себя никудышным разведчиком, и эта миссия пришлась мне не по душе.Тем более что оставалось загадкой, как нас там встретят (скорее всего плохо) икак мы вообще собираемся туда войти. Оказалось, очень просто: взяли и вошли, исели за столик в центре зала, и особого внимания на нас никто не обращал. Косойв зале не появлялся. Гиви куда-то вышел, а вернувшись, сообщил: он здесь, носидит у себя в кабинете и носа показать не смеет, так боится оказаться трупом вначавшейся между Боксером и Мотей войне. Какой-то план на этот вечер у Павлаимелся, потому что держались они спокойно и уверенно и никуда не торопились.Ели, пили, в общем, развлекались. Павел даже танцевать меня пригласил, яторопливо сказала:

— Не хочу.