мозг встрепенется и станет ясно, что дерево не способно родить живое существо! Если зарыть в землю кирпич, из него не вырастет капуста. Собака не произведет на свет телевизор. Для Кирилла обрубок живой и любимый. Я к чурке никаких эмоций не испытываю, но хорошо отношусь к Лене и готова ей помочь.

Мой телефон тихо звякнул. Я вынула трубку, увидела эсэмэс от Чернова: «Логинов ни с кем не пытался поговорить». Я быстро ткнула пальцем в экран.

– Личное бюро добрых услуг Лампы вас со вниманием слушает, – отчеканил Павел.

– Пожалуйста, найди акушера для дюми, – попросила я.

– Не понял, – удивился Паша.

– Дюми решил стать матерью, найди кого-то по данной теме.

– Имеешь в виду полено, которое принесла соседка?

– Да, да. Оно, он или она решило создать себе подобное. Лена уехала, не знаю, что делать.

Честно говоря, ожидала в ответ фейерверк ехидства, но Павел неожиданно отреагировал спокойно:

– Понял.

Меня это обеспокоило.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Когда принесешь пару котлет с жареной картошкой, здоровье мое станет лучше, – хмыкнул Паша. – Если твой вопрос вызван беспокойством за мое самочувствие, то рецепт реабилитации уже получен. Коли так выражаешь недоумение по поводу моей смиренной реакции на твою нелепую просьбу о полене, которое собралось кого-то родить, то полгода назад, поняв, что моя нервная система превратилась в обрывки мочалок, записался на занятия к профессору Орлову. Вернее, жена меня туда отправила. И сейчас остаюсь спокойным даже… Да что это такое? Какого черта? Кто рылся в моем ноутбуке? Кому в голову пришло? Что за!.. Найду идиота!..

Трубка замолчала. Я тихо захихикала. Возможно, упомянутый профессор гений, но в случае Чернова его метод не помог. Павел оберегает свои гаджеты от прикосновения к ним чужих пальцев. Если же кому-то удалось погладить мышку, которая в отсутствие Паши отдыхала на коврике, то Чернов костьми ляжет, непременно отыщет вандала. Что он с ним сделает? Боюсь даже думать на эту тему.

Глава четырнадцатая

Дорога до Загово заняла много времени. Я очень обрадовалась, когда увидела съезд на проселочную дорогу. Однако минут пятнадцать потом пришлось ехать со скоростью черепахи, причем автомобиль все равно трясло и мотало из стороны в сторону.

Наконец я вырулила на небольшую площадь, вышла из машины и замерла. Слева чернел густой лес, впереди блестела река, а по правую руку тянулся украшенный камерами наблюдения высокий крепкий забор из заостренных кольев, поверх которых натянули колючую проволоку.

Я медленно направилась вдоль изгороди, и тут у меня зачесалась макушка. Парикмахер, который подобрал мне парик, на все лады расхваливал искусственную шевелюру. Сказал, что это не шапка, на которую пришили не пойми что. Нет, у меня уникальный аксессуар, в нем можно спать, принимать душ, никакой ураган не сдует фальшивые волосы. И в самом деле, ни утренний, ни вечерний душ не сдвинул парик с места. И сейчас, когда я попыталась почесаться, стало понятно, что ничего не получается. У меня возникло ощущение, что по голове водят пером от птицы, оно щекочется. Но почесаться от всей души не получается.

Ковыряясь пальцем в макушке, я добралась до глухих железных ворот. Рядом висел домофон. Я ткнула пальцем в кнопку и перестала терзать парик. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем из домофона донеслось:

– Вы кто?

– Евлампия Романова, – представилась я.

Голос, то ли женский, то ли мужской, не стал добрее.

– Что надо?

– Поговорить с Ириной Петровной Гончаровой.

– Такой нет.

– Может, Вадим дома? – не сдалась я.

– Такой отсутствует.

– Ирина Петровна владеет этим особняком, – продолжила я.

– У этой недвижимости другой владелец.

– Кто? – живо осведомилась я.

– Покиньте частную земельную собственность, или вас выгонят с применением силы.

Возвращаться несолоно хлебавши к машине не хотелось. Я решила пройти вдоль изгороди, осмотреть пейзаж. Правда, сначала пришло в голову перелезть через забор и тайком побывать там, куда не пускают. Но гладкие, покрытые лаком колья, колючая проволока и камеры, которые не пытались замаскировать, остудили пыл. Даже если сумею пробраться на территорию, меня сразу схватят. Решив отказаться от штурма забора, я медленно обошла весь большой участок и увидела еще одну калитку. Конечно же, на ней висели домофон и камера. Выйдя через эту дверь, хозяева сразу окажутся в лесу, но войти здесь посторонний не сумеет.

Завершив променад, я встала около джипа и глянула на часы. Обход территории занял полчаса. А я не узнала ничего интересного. И как поступить? Что делать? Я прислонилась к машине в растерянности. Так долго добиралась сюда и получила от ворот поворот. По какой причине хозяева боятся посторонних? Хотя они живут в лесу, никого рядом нет, мало ли, кто забредет сюда. Я опять глянула на часы. Обидно, что потеряла много времени зря. Уже почти сорок минут прошло, надо уезжать.

И тут раздался голос:

– Пригорюнилась?

Я повернулась на звук. Из леса на опушку медленно вышел дряхлый дедушка. Он нес корзину, в которой лежали какие-то растения.

– Здравствуй, ягода-малина, – улыбнулся он, – чего нос повесила?

– Хотела поговорить с хозяйкой дома и ее сыном, а меня прогнали, – пожаловалась я.

– О! Позвали, потом не пустили! – покачал головой дедушка.

– Нет, приехала без договоренности, – объяснила я.

– Так чего разнюнилась? – не понял пенсионер. – Незваный гость хуже татарина. Поговорку народ сложил задолго до моего рождения. Я тоже всяких-разных с дороги не впущу. Ты кто?

– Евлампия, – представилась я.

Дедушка попятился.

– Сбылось! Пришла! А встретил плохо! Уж не серчай. Смолоду-то я дурак, а сегодня вовсе без ума. В гости зайдешь? Расскажешь, как там? Выглядишь хорошо! Помолодела. Крылья там дают?

– Где? – в полной растерянности спросила я.

– Где, где, – передразнил меня старичок, – там, откуда явилась. Расскажи скорее про ту жизнь! Покушать предлагают? Винцом угощают?

На этой стадии странного разговора до меня дошло, что дедуля не совсем адекватный. А он говорил без умолку:

– Уважь мужа, зайди в избу, чайку хлебнем. Вопросы к тебе есть. Машина чья?

– Моя, – коротко ответила я.

– Ух ты! – ахнул дедуля. – Там каждому машину дают? А здесь на ней проехать можно?

– Да, – кивнула я.

– Пойдем, пожалуйста, – вдруг заплакал старичок. – Один совсем! Никого рядом! Так тебя ждал, помнил, что ты обещала вернуться, мне помочь!

Не следовало бросать в лесу рыдающего дедушку, определенно не совсем психически здорового. Возможно, он удрал от того, кто за ним ухаживает, заблудился. Родственники, небось, уже ищут безумного мужчину. Надо пойти вместе с ним к его родному дому.

– Ладно, – согласилась я, – садитесь в машину, поедем, куда велите.

– Пешком быстрее, – заметил дедушка, – по тропке близенько. Оставь шарабан здесь, никто