– Иду, иду!

Потом он спокойно повторил:

– Телефоны клиентов не раздаю.

Стало понятно, что мой хитрый план не принес результатов. Но если что-то идет не по-твоему, это не означает, что надо сдаваться.

Логинов попрощался и отошел к женщине, которая стояла поодаль. А я позвонила Чернову.

– Сейчас сброшу фото визитки. Владелец номера Никита Логинов сейчас точно кому-то позвонит. Можешь установить, с кем мужчина захотел побеседовать?

– Ладно, – ответил Паша, – если он с кем-то свяжется, номер твой.

– Он должен так поступить, – ответила я.

Пошла на парковку, и тут мне позвонила Роза Леопольдовна.

– Лампа, вас не может найти Елена, которая принесла Дему.

Я растерялась. Кто такой Дема? Щенок? Кот?

– Соседка прямо в истерику впала, чуть не плачет. Наверное, я ее до такого состояния довела, – уточнила Краузе.

Теперь на меня напало изумление. Наша няня, она же помощница по хозяйству, – женщина бескрайней доброты, прекрасно воспитана. В придачу Роза Леопольдовна терпелива, как монах-пустынник, всегда оправдывает людей, которые ее обидели. Довести кого-то до состояния «чуть не плачет» Краузе не способна.

– Елена спросила: «Как Дема?» – продолжала вещать трубка. – А я ей подробно объяснила: «Все хорошо, но один бок полена…»

– Дюми! – осенило меня. – Вот о ком говорите.

– Ну да, – подтвердила няня, – Дема! Обрубок каким был, таким и остался, но на одном боку…

Краузе замолчала.

– Что там? – поинтересовалась я. – Пожалуйста, не молчите.

– Произнесла сейчас «на одном боку» и призадумалась, где бок у полена? Трудно определить, оно же круглое. Лучше скажу, сбоку. Хотя сбоку – это как на одном боку!

– Что произошло с растением? – остановила я филологические мучения Краузе.

– На нем появились трещина и дырочка. Елена как услышала, тут же зарыдала! Хочет с вами поговорить, а вы недоступны. Случилась непредвиденная ситуация! Стряслась неожиданно!

Глава тринадцатая

Я слушала Розу Леопольдовну. Непредвиденные ситуации, как правило, случаются неожиданно. Не стоит им удивляться.

Вот мои дни делятся на спокойные, нервные и паралитические. Если утром я встала по будильнику, Киса вовремя ушла в школу, СВЧ-печка не забастовала, а подогрела кашу, у моей машины оказался полный бак, до работы я добралась, слушая радио, на работе дела продвигались планомерно, а в обед я опрокинула на себя стакан с соком… Вот если так, то денек спокойный. Не следует обращать внимания на происшествие с напитком. Коли я ничего не уронила, не разбила, значит, я заболела и лежу, не шевелясь, в кровати. Подчеркну, не шевелясь. Если я захочу сесть в постели, то точно столкну со столика часы или чашку с компотом.

Нервный же денек начинается со звонка мобильного и ласкового вопроса Костина:

– Дрыхнешь?

Я подпрыгиваю на матрасе и вру в ответ:

– Нет, конечно, просто в пробку попала.

Именно в это мгновение дверь в спальню приоткрывается, раздается громкий голос Краузе:

– Лампа! Отвела Кису в школу, вернулась, а вы спите! На работу не опоздаете?

Из трубки доносится смех Володи:

– Тебя спалили!

Я вскакиваю. Стук, бряк, дзинь! Будильник летит на пол и вмиг превращается в развалины. В ванной из рук постоянно выскальзывает мыло, я чищу зубы не пастой, а кремом для бритья Макса, потом одеваюсь на ходу, мчусь в гараж. Опля! У автомобиля пустой бак… И дальше денек «радует» малоприятными встречами, потерей кошелька, вызовом в школу для беседы о поведении Кисы, опрокинутой в кафе тарелкой супа…

Но, поверьте, все это пустяки. Нормальный нервный день. А вот паралитический… Он стартует с моего падения в ванной, СВЧ-печь чудит, шипит, потом раздается взрыв, дверца падает на пол, геркулесовая каша стремительно вылетает из ранее закрытого пространства, оседает на мебели. Нет на кухне ни одного предмета, на который бы она не попала. У автомобиля бензина полно, но мотор не заводится. За рулем спешно вызванного такси водитель, который совершенно не владеет русским языком, он способен произнести всего одну фразу: «Деньга давай, пожалуйста, баба красивая». Не понимает, где находится Тверская улица. Приходится мчаться в метро, толпа меня впихивает в вагон. Я оказываюсь зажата между мужиком, который всю ночь пил пиво, ел воблу и сейчас громко икает, и толстой тетей, которая в последний раз мылась на Пасху, а на дворе давно ноябрь. На нужную станцию я прибываю с головной болью и ощущением того, что сама нахлебалась пенным напитком по уши, наелась вяленой рыбы до тошноты, воняю, словно матерый скунс после оживленной драки со слоном. И весь день потом состоит из множества неприятностей самых разных размеров.

Не один год понадобился мне для того, чтобы понять, что если в паралитический день жалеть себя, хныкать, плакать, стонать: «Ну почему все люди как люди, а у меня постоянно кросс босиком по оврагам, которые застелили колючей проволокой?» – то подобные денечки начнут повторяться по два-три раза в неделю. Чем чаще я обливаюсь слезами, тем длиннее цепь сочных неприятностей. А вот если сказать себе: «Раз со мной приключилась незадача, значит, она мне нужна. Упала в лужу, испачкалась, пришлось вернуться домой. Переодевалась, умывалась, везде опоздала. Конечно, неприятно. А вдруг заплыв в грязной воде спас меня от очень большой беды? Не упади я, пойди дальше, из-за угла как выскочила бы машина, за рулем которой сидит пьяный водитель! И нет больше меня на свете. Все, что с нами происходит, случается только к лучшему. Спасибо, что чья-то невидимая рука толкнула меня, и я спланировала в грязь», – то радости от паралитического дня будет больше, чем от нормального.

– Вы меня слышите? – громко спросил женский голос.

Я вздохнула и сообразила: пока я предавалась размышлениям, Краузе продолжала говорить.

– Да, да, – сам собой соврал язык.

– Тогда звоните скорее Елене, а то она прямо в ужасе, – посоветовала Роза Леопольдовна и отсоединилась.

Я начала рыться в контактах, но трубка снова заверещала – Ганина сама меня разыскивала.

– Ура! – закричала она. – Дозвонилась! Слушай внимательно. Он рожает!

Согласитесь, сочетание личного местоимения мужского рода с таким глаголом странно!

– Как пойдет процесс, неизвестно, – быстро-быстро продолжила Елена, – специалистов по приему родов у дюми во всем мире нет. И если у Кирилла появится дюминенок, он станет мировой известностью.

– Кто прославится? – осторожно уточнила я.

– Кирюша, конечно, – фыркнула Лена. – Сбросила тебе главу его рукописи «Уникальный и неповторимый», она поможет! Изучи внимательно. Купи, пожалуйста, все необходимое, наилучшего качества и… Ой! Все! Больше не могу говорить.

– Подожди! – закричала я. – Где продается нужное для полена, то есть для дюми?

– Прости, – запыхавшись произнесла Лена, – бегу… бегу… опаздываю…

Связь пропала. Я посмотрела на телефон. Лампа, тряхни головой, тогда твой