Он с ребятами снова отправился на квартиру Фраермана. Они пересмотрели все оставшиеся коробки. Простучали стены и пол. Единственной неожиданной находкой стала старая одежда в нескольких коробках.

– Тайников нет, – сделал вывод лейтенант Волков, когда они в уставшие повалились на единственную кровать. – Картины нет, и, похоже, не было.

Расстроенный Нилов предчувствовал очередную бессонную ночь.

Он снова в тупике.

Часть 14

Сергей Ивановский (Антиквар)

Увы, от мудрости нет

в нашей жизни прока,

И только круглые глупцы

– любимцы рока

О.Хайям

Хлыщ подливал Антиквару коньяк. Тот, узнав о смерти Валютчика, так разнервничался и раскричался, что почувствовал себя плохо.

–Я приказал только поговорить с ним. Только пощупать. Неизвестно, была ли у него вообще картина. Предложить деньги. Зачем его бить стали, за что?

Хлыщ оправдывался:

– Да тут, понимаешь, обстоятельства. Череп, старшим я его назначил, в отсидке был с этим, покойником. И там они что-то не поделили, то ли в карты он его обмухливал, то ли нары не уступил. Валютчик, этот парень, весьма себе на уме, с богатым прошлым. Ну, он ребят послал. Сходу. Они и вышли из себя. Решили припугнуть. А он умер, почти сразу, разок только и ударили. Задыхаться стал, хрипеть и обмяк. Сердце, наверно.

–Неужели у нас все такие кретины, Хлыщ? Пол извилины и та под линейку в бестолковках у этих ребят. Ты, понимаешь, какой шум менты поднимут.

Хлыщ нервно крутил в руках рюмку.

–Да чисто все будет, ребята ушли через черный ход, не видел их никто.

– Череп стал выяснять отношения на работе? Для ментов ниточка. Избавься от этих бестолочей на время. Отправь куда-нибудь подальше. В глубинку на три-четыре месяца. Пока рассосется. Они для серьезных дел не годны теперь.

Чтобы успокоиться и взять себя в руки, Антиквар прекратил разговор и подошел к окну. Светало. Небо загоралось тем загадочным оранжевым светом, который так завораживал его в детстве.

– Про картину узнавали?

–Он все категорически отрицал, обзывал их, высмеивал, – признался Хлыщ.

–Квартиру хоть осмотрели.

–Нет, говорят там хламья немерено, за неделю не управиться, даже браться не стали.

–Трижды кретины, – Антиквар сплюнул.

Раздосадованный Антиквар нетерпеливым жестом отправил Хлыща. Он понимал, что тот не виноват в случившемся. Такое стечение обстоятельств невозможно было предугадать. Грязную работу приходилось поручать всякой швали.

Ведь разумный человек преступным путем по жизни не пойдут. Он в 999 случаев из тысячи предпочтет для решения проблемы путь, ну уж если и не полностью законный (в этой стране это слишком сложно), то уж не кровавый, наверняка.

А бить морды по указке или за бабло готовы лишь люди, обделенные жизнью. Или садисты, искалеченные несчастным детством. Хрестоматийным стало утверждение, что маньяки – дети слишком злых и строгих матерей, или, как их называл Антиквар, жертвы несостоявшихся абортов. Когда в семье ограниченных и часто пьющих людей появлялся нежеланный ребенок, то вырастает он обычно никому ненужным среди злобы, глупости, бессмысленной жестокости окружающих. И учится защищаться, качая бицепсы и ненавидя всех. Потом срок за хулиганство или кражу по пьянке, и молодой человек, «становился членом преступного сообщества». Таковы были «менеджеры младшего звена» в их, да и не только их преступной группировке. И требуй, не требуй от них дисциплины даже под страхом жестокого наказания результат один – все равно дров наломают. Слишком глупы.

Хлыщ, почувствовал себя виноватым, он уже на следующее утро пришел к Антиквару с новой информацией и по делу о похищенной картине: «Менты картины в квартире убитого не нашли, теперь будут разрабатывать третьего подозреваемого».

Антиквар задумался:

Если и этот вариант окажется пустышкой, получается, что картина пропала бесследно, – рассуждал. – Но ведь такого быть не может. Опера или что-то упустили, или картину наверняка у этого, третьего. Я сам встречусь с ним, пусть тебе и твоим дуболомам стыдно будет, не по ранжиру мне такие визиты наносить, но не хочу, чтобы они опять все испортили.

Антиквар недолго думал, как лучше поступить: припугнуть парня или предложить ему деньги? Он давно предпочитал мирно решать проблемы. По молодости он крошил табуретками черепа в исступлении драки или махал «пером». Правда, всегда без удовольствия – вынуждено. Умно спланированной хитростью всегда можно добиться большего, чем мордобоем.

Надо сделать такой психологический ход, который сразу бы дал ответ на главный вопрос: есть ли у парня картина? Например, предложить ему сумму, от которой тот потеряет способность соображать. Шоковую сумму, так сказать. И показать ему эти деньги. Чтобы искушение было непреодолимым.

Но какую же сумму предложить, чтобы наверняка? О чем, недоступном для себя мечтает, двадцатитрехлетний ботаник? Жилье у него худо-бедно есть, девочек вокруг него не видно. Почему-то? Слишком стеснителен, проблемы со здоровьем, или все банальнее, он педераст?

Какая же сумма будет для человека с зарплатой в 300 баксов непреодолимым искушением?

А о чем он, Серега Ивановский, мечтал в этом возрасте? Он вспомнил свое двадцать третий день рождения – один из самых печальных. С разбитым ментами лицом он сидел в «обезьянике», ожидая вполне справедливого обвинения в квартирной краже. И мечтал он в тот вечер о том, чтобы в ментовке случился пожар, и он смог бы сбежать в суматохе. Чтобы не переживать снова унижения суда, тяжесть отсидки. Да, его мечты трудно назвать типичными для 23-летнего человека.

–Ладно, – Антиквар зашагал по кабинету.– Возьми тысяч двадцать-тридцать «капусты» бумажками помельче и сложи в сумку побольше.

Хлыщ удалился с недовольной физиономией. Он предпочел бы послать дуболомов, а не давать деньги.

Антиквар давно сам не участвовал в «мероприятиях». И теперь он почувствовал уже забытое волнение. Адреналин медленно закипал у него в крови.

Часть 15

… год н.э.

И сняв его,

обвил плащаницей

Евангелие от Луки

Гл.23, стих.53

Мать опустилась перед крестом на колени и протянула к сыну руки, она словно умоляла его сойти. Но он был неподвижен.

Иосиф подошел к центуриону и протянул ему несколько золотых монет. Ученик знал, что по римским законам тело распятого можно было выкупать у стражи.

Центурион смотрел на деньги, но, поколебавшись, отказался. И даже пригрозил а Иосифа, что прогонит его с попутчиками с Голгофы.

Смеркалось. Мать и Магдалина стояли перед крестом на коленях. Иосиф ходил вокруг них. Ученик сидел на земле и наблюдал за ними. Теперь они были теми людьми, за которыми он пойдет.

Солдаты задремали, сумрак поглотил их неподвижные фигуры.

Центурион жестом подозвал Иосифа и сказал: «Давай свои деньги. Забирай тело, но быстро, пока я вижу это один».

Иосиф бросился к кресту, за ним