Но Матрена Федоровна нисколько не смущена. Она идет прямо к башне.

— Отслужил наш ветеран, — говорит она, — не успели юбилей отметить.

— Ветеран?

— А как же? Четверть века эта башня на животноводство работала. Построили мы ее в тридцать втором.

Матрена Федоровна прищурила глаза, будто смотрит вдаль. Она рассказывает, как в первый раз закладывали силос из стеблей и шляпок подсолнечника:

— Трактор «фордзон» гоняет силосорезку. Ремень поминутно соскакивает со шкива. Председатель колхоза стоит расстроенный: «Что делать?» А тракторист Коротков — как сейчас помню — серьезно так говорит: «Медом надо мазать». Это он насчет питания намекнул. Скупился председатель, неважные харчи выписывал трактористам.

Тимашова подходит к тележке, наполненной кукурузным силосом, захватывает горсть, нюхает и дает понюхать мне. Запах приятный, напоминающий не то моченые яблоки, не то груши.

— Хоть сам ешь! — удовлетворенно посмеивается она. — А ведь не сразу научились аппетитно готовить. Иной год получалось такое гнилье, что коровы от него бегали, задрав хвосты.

Люди на МТС настроены решительно. Это выражается и в том, как встречают Тимашову. На нее сыплется град вопросов, предложений, требований. Не забыты и провинности МТС. Вот, например, механик Капустин затягивал прокладку водопровода к новому коровнику. Из-за этого в готовом помещении не могли разместить скот. Выгрузка силоса из траншей все еще производится вручную.

— Он стал бы рядом со мной у ямы, — говорит скотник Вяльцев все о том же механике, — да только головой взмахивал, когда я лопатой кидаю. Скоро понял бы. Заработала бы техническая смекалка.

— Достается Капустину, — шепчет мне Матрена Федоровна. — Умница, изобретательный человек, а не успевает за колхозными темпами, вот народ его и подстегивает.

Претензии у колхозников не только к МТС, но и к правлению и друг к другу. Скотник Логвин рассказывает, чем сложна и трудна работа в животноводстве.

— В полевой бригаде если брызнул дождик — людям нечаянная передышка. А у нас хоть каменья падай с неба — коров нужно и доить, и кормить. Я считаю, передняя линия тут. И председателю советую свой рабочий день начинать с фермы.

Опережая события, расскажу, что к осени животноводы получили подарок — новый четырехрядный коровник. Еще скот не был переведен в него, еще плотники не унесли своих инструментов, а доярки забегали туда посмотреть и, остановившись на пороге, не могли сдержать восхищения:

— Небывалое справим новоселье!

От свежевыструганных кормушек пахло лесом, вверху по балке, воркуя, прохаживались голуби.

Все это было позднее, а пока — февраль. Мы сидим в комнате отдыха молочнотоварной фермы. Претензии исчерпаны, и теперь животноводы делятся с нами своими радостями.

Общая радость у всех — Воронежская область за успехи в животноводстве награждена орденом Ленина.

— Запели мы звонко, теперь другие края и области хором подхватывают, — говорит молодой скотник.

— А ты не хвастай запевом, ты на басы, на басы жми, — советует доярка Меркушова, — на работу налегай. Так оно будет надежней.

После дружеских рукопожатий доярок у меня слегка немеют пальцы. Выйдя на улицу, я незаметно дую на них.

Едем на свиноферму.

Там неприятность. У только что опоросившейся матки бурно развилось воспаление вымени, пришлось ее забить. Опаленная туша лежит в пристройке к кормокухне.

Люди огорчены. Они ли не смотрели, не ухаживали?

Что ж, случается подчас такая беда и у хороших хозяев...

Кормокухня оборудована солидно. Здесь установлен специальный комбайн для мойки и резки корнеплодов и огромные чаны-запарники. Все это работа механизаторов МТС.

Четыре шлакобетонных свинарника под черепичными крышами, один деревянный — под соломой. На территории фермы построена подвесная дорога. Она проходит через свинарники. Ее ответвления заканчиваются у навозохранилища, силосных ям и траншей.

Мы входим в свинарник. Он с потолком и цементированным полом. Проведено электричество.

Матки и поросята в большинстве белые. Но есть и с темными пятнами — ливенского завода. Вот и родоначальник. Он большой, даже огромный. Черные уши его свисают, закрывая всю морду. Они, как пелерина у какой-нибудь модницы, вырезаны полукруглыми фестонами. Оказывается, это затейливая метка племенного совхоза.

Матрена Федоровна выясняет, какие претензии у работников фермы к МТС, что еще надо улучшить, усовершенствовать.

— Весы маловаты, — жалуются свинарки. — Они только для сосунков. Попробуй на них взвесить откормленного, когда в нем без малого центнер.

Такую «жалобу» слушать отрадно. Не хватает весов — столько произвели мяса! Факт сам по себе знаменательный.

В то же время думаю: разве и весы — забота МТС? Может ли МТС в каждом колхозе вникать во все хозяйственные мелочи, не значит ли это пытаться объять необъятное?

Я высказываю свое недоумение Матрене Федоровне. Она говорит:

— Переплелось все у МТС с колхозами. И чем дальше, тем глубже. Что-то из этого будет новое...

Ответ показался мне отвлеченным, не характерным для Тимашовой с ее практическим складом ума.

Только через год мне стало ясно, как была она права в своем раздумье.

В этот день мы с Матреной Федоровной против обыкновения еще засветло вернулись домой.

Семья была в сборе.

Названая сестра Тимашовой — Акулина Федоровна — хлопотала, приготавливая ужин.

Василий Михайлович, одетый по-домашнему, в полосатую пижаму, сидел в кресле и читал «Консуэло», изредка прерывая чтение одной и той же полуодобрительной, полукритической репликой: «Богатая фантазия!»

Студент Владик, приехавший на зимние каникулы, раскладывал на столах, стульях, даже на подоконниках мокрые, только что отпечатанные фотоснимки. Наружностью в отца — белокурый крепыш, характером в мать — спокойно-настойчивый. Он учится в сельскохозяйственном институте — понятно, на факультете механизации.

Глядя на него, я думаю, что у сельских механизаторов, как у горняков или сталеваров, тоже будут свои династии. Мне известно немало семей, где профессия тракториста становится уже потомственной, переходит от отца и матери к детям. Есть семьи, где отец и трое, даже четверо сыновей — комбайнеры. Славная складывается традиция.

Неожиданно Акулина Федоровна достает из шкафчика две бутылки — с красным и белым.

— Это по какому случаю?

— У меня сегодня особенный день. С двадцатого февраля мы вместе живем.

— Что же ты не напомнила? — всполошилась Матрена Федоровна.

— Не пугайся, не пугайся, — смеется вторая Федоровна, — не круглый счет: только восемнадцать лет. Подожду двадцатого годочка, вот тогда и спрошу с вас большие подарки. Особенно с Владика!

2

Глубокая осень. Ноябрь. Только что окончился совет МТС. Председатели колхозов, бригадиры покуривают возле клуба, шоферы заводят машины. Мы с Матреной Федоровной идем по саду.

— Давайте