ему нашёптывать что-то, от чего он ещё больше помрачнел и велел обоих мальчиков увести.

Тогда-то я и поняла, что единственный, возможно, мой шанс удержаться на плаву самой и сыновей удержать – помочь мужу обрести желаемое. В общем, раздосадованная донельзя, припомнив и перебрав все свои обиды и неудачи, я, в сердцах, решила: будь по-твоему, милый, хотел корону – ты её получишь! Тогда и поглядим, как запоёшь!

Как ни жаль мне было старого короля, как бы ни привязаны были к деду мои мальчики, иного пути придумать я не могла. Так что, как только пришло время первым петухам петь, а мне покинуть пир, заперлась я в своих покоях и принялась варить нужное зелье, чтобы сотворить над ним тёмные чары и освободить, наконец, непутёвому своему мужу место на королевском троне, которого он так жаждал.

Всё оказалось легче, чем я думала. На исходе последнего дня гуляний старый король Фройх сам предложил устроить большую охоту, сам же её и возглавил. Ловчие загнали для него великолепного оленя, громадного сильного зверя с ветвистыми и крепкими рогами, и королю оставалось лишь настигнуть добычу да метнуть копьё, но конь его в пылу погони споткнулся о корень и выбросил всадника из седла. На беду, тот ударился головой о камень и более не встал.

Никто не задался вопросом, как вышло, что столь искусный наездник, что не раз лично объезжал диких жеребцов, вдруг не сумел удержаться в седле. Никто не сосчитал, сколько он перед тем выпил вина и уж точно никому и в голову не пришло самому глотнуть из королевских мехов. Никто не заметил в том происшествии чьего-либо злого умысла. Кроме того, кто знал о нём.

Я глядела в глаза мужа и читала в его сердце, как в открытой книге. Видела его смятение, его боль и радость, его стыд и его же нетерпение. Конечно, он понимал, чья воля начертила для него новый путь и, конечно, он промолчал, ведь обличить меня, значило потерять и собственные права, не говоря уж о добром имени. Так что, с того момента мы с ним были связаны узами куда более крепкими, чем брачные.

Ещё дважды вставало и садилось солнце, прежде чем старый король, так и не раскрыв глаз, отбыл на встречу со своими славными предками в Край Благодати, а его сын на дрожащих ногах взошёл к опустевшему трону, чтобы стать, наконец, тем, кем он так давно видел себя в мечтах. Я сама в тот день подала ему отцовскую корону. Сама вывела на холм белоснежную жертвенную кобылицу, чьё мясо он разделил после меж лучших своих людей.

Вот этими самыми руками я сделала Энгуса королём!

И чем, по-вашему, этот сукин сын мне отплатил? Чёрной неблагодарностью, вот чем!

6 кружка.

А? Поскорее рассказать, что случилось дальше? Экий ты нетерпеливый, приятель! Дай хоть минутку, дух перевести да горло промочить. Или торопишься куда? Ночь только начинается, эля в закромах у старика Флинна хоть залейся, дров у очага тоже хватает, сиди себе, прихлёбывай, грей косточки да слушай. Тем более, история моя – чистая правда, из первых рук. Не часто такое выпадает, уж будь уверен!

Ладно, ладно… Не ворчи. Лучше закажи нам всем горячей похлёбки с луком, она Флинну удаётся даже лучше, чем эль, можешь мне поверить. Да сам ты ободранный кот! Скажешь тоже! Только понюхай, неужто не чуешь? Молодой кролик, такой нежный и жирный, что даже не смог бежать от охотника! Флиннов сынок его голыми руками взял, без силков. Я слышала, он сам вчера хвалился. Не верит он! Да ты попробуй! Серьёзно, не нравится? Ну, не хочешь, как хочешь. А я не побрезгую. Может, раз уж доедать не станешь, и свою миску мне уступишь? Вот спасибо, дружок! Вот спасибо!

Фууух… Ну и наелась я. Да рассказываю, рассказываю! А то, ты, как я погляжу, прямо извёлся весь.

Так вот, дни сменяли ночи, лета зимы, муж мой – молодой король, правил своим королевством, как умел. Надо сказать, это выходило у него не так хорошо, как попойки да сражения, но и не то чтобы из рук вон плохо. Благо, всегда наготове были советчики.

Однако, как известно, не все советы бывают одинаково полезны, а советчики бескорыстны. Мой Энгус никогда особой проницательностью не отличался, слушал тех, кого привык, так и вышло, что в числе доверенных его особ оказалась старуха-королева. Если помните, я уж говорила, она меня с самого начала невзлюбила. Стоило ли надеяться, что со временем её отношение изменится?

А тут ещё её ручной монах всё время рядом вертелся со своими поучениями, он после смерти старого короля при дворе прочно корни пустил, так, что вскоре совсем обратил мою свекровь в свою веру. Даже имя ей другое дал. Старое, дескать, не годится. А та и рада была! Даром мать с отцом старались, отреклась королева на старости лет и от данного ими имени, и от богов, что они почитали. Облачилась с ног до головы в чёрное, точь-в-точь ворон, под тонкое платье нацепила колючую тунику из конского волоса, есть стала одну кашу, хлеб и воду, отцом же стала звать того монаха. Во всём ему старалась подражать, даже книгу себе завела волшебную, как у наставника. Специально для неё ту переписали на лучшем пергаменте да переплели в чёрную кожу. Эту-то книгу ей целыми днями и читала специально обученная рабыня. Королева же, знай слушала, а после бежала к своему «отцу» с вопросами, чтобы он ей, значит, разъяснил услышанное. Побеседует с ним, покивает, а назавтра опять тоже самое. Как только у того терпения хватало, ума не приложу! Ну да, сейчас не об этом.

Главное в том, что стала эта парочка на меня зуб точить, всё-то им во мне не нравилось, каким боком не повернись. И красива-то я чересчур, будто не милостью богов, а кознями злых духов даруется подобная красота, и умна слишком, и характер-то у меня прескверный, ещё и от хворей исцелять могу, а там, кто знает, может и другим колдовством владею? Даже сыновья мои и те им не угодили! Слишком были похожи на мать. Видать, потому эта старая заноза и напела королю в уши, что мальцов непременно надо у меня поскорей отнять да отдать на воспитание, мол, так полагается обычаями! Обычаями, которые она же теперь презирала, как нечестивые.

Что я только не делала, как не изворачивалась, но муж, наслушавшись материных советов, был