Земля на другой стороне реки оказалась немногим лучше, чемна пустырях, по которым они недавно ехали. По пути встречались иногда унылыепашни, на которых столь же унылые крестьяне своим потом взращивали скудныйурожай. Кьюрик презрительно фыркнул.

— Горе-земледельцы, — поворчал он. К крестьянскойработе Кьюрик всегда относился очень серьезно.

Утро уже разгорелось, насколько позволяли облака,заслонявшие солнце. Их дорога скоро превратилась в узкую тропинку и влилась вширокий торный путь, ведущий прямо на восток.

— Позволь предложить кое что, Спархок, — сказалТиниэн, перекидывая за спину свой голубой щит.

— Конечно.

— Было бы лучше, если бы мы отправились к границе этойдорогой, чем опять ехать по буеракам. Пелозианцы не любят людей, втихуюпересекающих границу. Они очень заботятся о своевременной поимкеконтрабандистов. Ничего хорошего не будет, если мы нарвемся на какой-нибудь изпограничных патрулей.

— Хорошо, — согласился Спархок, — будемдержаться подальше от беды.

К полудню они добрались до границы и безо всяких приключенийперебрались через нее в южную Пелозию. Пахотные земли здесь были еще болеезахудалы, чем на северо-востоке Элении. Дома и сараи были покрыты соломой иликозлиными шкурами. Кьюрик посматривал по сторонам неодобрительно, но ничего неговорил.

Так без происшествий прошел день. Вечером они поднялись нахолм и увидели внизу огоньки деревни.

— Может быть там есть трактир? — предположил Келтэн. —Похоже заклинание Сефрении начинает проходить — моя лошадь снова спотыкается,да и я себя паршиво чувствую.

— Но тебе не удастся поспать в одиночестве вПелозианской гостинице, — предупредил Тиниэн. — Тебе составяткомпанию множество всяких неприятных маленьких тварей.

— Блохи? — спросил Келтэн.

— А также вши и постельные клопы в большом количестве.

— Но все же придется рискнуть, — сказалСпархок. — Лошадям надо отдохнуть, да и ищейка не осмелится напасть на насв здании, я надеюсь. Он кажется предпочитает открытые местности.

Улицы селения были не мощены, лошади чуть не по коленоувязали в грязи. Они добрались до единственного здешнего трактира, и Спархокповел Сефрению к крыльцу, за ними шел Кьюрик с Флют на руках. Порог был весьзапачкан грязью, а скоба для очистки грязи, казалось, совсем не использовалась.Похоже, Пелозианцы были совсем равнодушны к грязи в своих жилищах.

В трактире было тускло и дымно и пахло пропотевшей одеждой инесвежей пищей. Солома на полу никогда не менялась и превратилась в грязнуютруху.

— Ты еще не передумал? — спросил Тиниэн Келтэна,когда они вошли.

— Ничего, желудок у меня крепкий. К тому же япочувствовал запах какого-никакого, но пива.

Ужин, который после долгого ожидания, подал трактирщик,оказался все же более менее съедобным, и постели были не так уж перенасыщенынасекомыми, как предрекал это Тиниэн. Мрачным пасмурным утром они покинули этозахолустное селение.

— Бывает ли когда-нибудь солнце в этой стране? —печально спросил Телэн.

— Весна, — сказал Кьюрик. — Здесь всегдапасмурно и идут дожди весной. Это хорошо для урожая.

— Я не редька, Кьюрик, — ответил мальчик. —Меня не нужно поливать.

— Поговори об этом с Богом, — пожал плечамиКьюрик. — Я не делаю погоду.

— Я с Богом на дружеской ноге, — вздохнулТелэн. — Он занят и я тоже. Мы стараемся не мешать друг другу.

— Мальчик слишком дерзок, — неодобрительно заметилБевьер. — Молодой человек, не подобает говорить так о Всевышнем.

— Вы — Рыцарь Храма, — ответил Телэн. — А явсего навсего уличный вор. Мы живем по разным правилам. А саду Божьему нужны исорняки, чтобы ярче выделялись розы. Я — сорняк. Я надеюсь, Бог простит мнеэто, ведь я тоже частица его творения.

Бевьер беспомощно посмотрел на него и рассмеялся.

Еще несколько дней они осторожно пробирались поюго-восточной Пелозии, постоянно высылая кого-нибудь на разведку и въезжая нахолмы, чтобы осмотреться. Небо по-прежнему было тоскливо-хмурым. Иногда онивидели в полях крестьян, скорее всего крепостных, без особого рвенияобрабатывающих землю допотопными орудиями. На изгородях сидели вороны, провожаяих умными не по птичьему взглядами, а однажды они видели оленя, пасшегосявместе со скотом.

Хотя на пути встречалось довольно много народу, ни солдат,ни земохов больше не было. Однако они оставались на чеку, ведь демон-ищейка могнатравить на них даже этих безразличных рабов.

По мере приближения к границе Лэморканда, начали появлятьсяслухи о беспорядках в этом королевстве. Лэморкандцы никогда не были спокойнымилюдьми. Король молча попустительствовал своеволию своих баронов, а те во времянародных беспокойств прятались за стенами массивных укрепленных замков.Кровавые междоусобицы, длящиеся годами никого не удивляли, а бароны грабили имародерствовали в свое удовольствие. Весь Лэморканд жил никогда непрекращающейся войной.

Отряд Спархока разбил лагерь в нескольких милях от границысамого беспокойного королевства Запада. Покончив с ужином, Спархок стоял,задумавшись, глядя туда, куда лежал их путь.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Что нас ждеттам? Что происходит в Лэморканде? У кого есть какие-нибудь мысли?

— Я провел в Лэморканде последние восемь лет, — наредкость серьезно проговорил Келтэн. — Странные люди там живут.Лэморкандец отдаст все, что у него есть, ради мести, и женщины тут еще хужемужчин. Добрая Лэморкандская девушка потратит всю жизнь, здоровье и состояниеродителей, чтобы отомстить кому-то, кто отказался потанцевать с ней накаком-нибудь празднестве. За все эти годы там я, по моему, не видел ни одной улыбки.Это самое мрачное место на земле, мне кажется, даже солнцу запрещено светить вЛэморканде.

— И что же, то, о чем мы слышали от пелозианцев —обычная вещь? — спросил Спархок. — Боюсь пелозианцы не слишком хорошоразбираются в том, что творится в Лэморканде, — задумчиво сказалТиниэн. — Только Церковь и Рыцари Храма удерживают Пелозию и Лэморканд отвойны. Они ненавидят друг друга ненавистью, которую почитают священной.

— Эленийцы, — вздохнула Сефрения.

— Да, и у нас есть свои неприятные стороны, —признал Спархок. — Так что же, мы рискуем попасть в заваруху, когдапересечем границу?