Не знаю, что вам известно о Меридите Бордене. Онзарабатывает на жизнь, продавая свое политическое влияние. Когда-то япозировала для него. Он познакомил меня с одним из местных политиков. Тотвлюбился в меня. Именно этого и добивался Борден: с моей помощью он хотелпоставить политика в такое положение, чтобы человек оказался в его руках. Франкзнал об этом и помогал Бордену как мог. Всегда отвратительно, когда муж и женагодами живут вместе, а потом внезапно начинают ненавидеть друг друга. Тем неменее я старалась оставаться в дружеских отношениях с моим бывшим мужем. Но этиборденские дела выходили уже за всякие рамки. Я сказала и Бордену, и Ферни все,что о них думаю, влюбленному политику посоветовала в такие игры играть у себядома и убралась оттуда.

Ну, прошлой ночью едем мы с этой женщиной по дороге, и вдругона говорит, что хотела бы ненадолго заехать повидать друга. Потом, междупрочим, упомянула, будто кто-то сказал ей, что мы с мужем собирались развестись,но он бросил это дело на полдороге. Через некоторое время она началасворачивать на аллею, ведущую к дому Бордена. Я поняла, что это ловушка, исхватилась за руль, чтобы помешать ей повернуть машину. В это время с аллеинавстречу нам выехала другая машина. Нашу машину занесло.

Дон Меннинг задумалась и замолчала.

– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Что случилось дальше?

– Нас совершенно закрутило. Я знаю, что встречная машинаударилась о нашу, потому что почувствовала удар. Вернее, наоборот, мы удариливстречную машину. Затем помню только, что мы проломились сквозь кусты, иследующее: я лежу на влажной траве на левом боку, юбка у меня задралась, словнокакое-то расстояние по земле я проехала или меня протащили ногами вперед. Идетдождь. Я немного приподнялась, стараясь понять, где я и что со мной, и сразу жевсе вспомнила. Переломов как будто не было, отделалась синяками и ссадинами. Ялежала у каменной стены, окружающей владение Бордена. Машина, на которой мыехали, валялась перевернутая. Женщины нигде не было. Я промокла, замерзла ибыла в каком-то шоке. Выкарабкавшись на аллею, я вышла через ворота на шоссе, аспустя некоторое время остановила проезжавшую мимо машину и попросила шофераотвезти меня в город.

– Вы познакомились с этим шофером?

– Нет, он не сказал, как его зовут, а я не спрашивала. Я нерассказывала ему ни о себе, ни о случившемся. Дала лишь понять, что просто шладомой, так как поссорилась с приятелем, а перед этим ехала в его машине. Этотшофер довез меня до места, где я могла сесть в автобус. За верхним краем чулкау меня всегда лежит доллар. На автобусе я доехала до дома, но мне пришлось ещезвонить управляющему, чтобы получить запасной ключ. Я потеряла сумочку со всем,что в ней было: сигаретами, губной помадой, ключами, водительскими правами.

– Вы искали ее?

– Я поискала в машине и вокруг себя на земле, но ничего ненашла. Очевидно, эта женщина забрала сумку с собой.

– Когда случилась авария? – спросил Мейсон. – Вы не заметиливремя?

– Могу сказать совершенно точно.

– Ну?

– В три минуты десятого.

– Откуда вы знаете?

– Видимо, мои часы ударились обо что-то, когда я упала, – толи о землю, то ли о машину. Во всяком случае, они стали и с тех пор не ходят.

– А сколько было времени, когда вы ушли с территорииБордена?

– Примерно тридцать пять десятого. Дома я была в четвертьодиннадцатого. А почему вы спрашиваете? Разве это может иметь какое-тозначение?

– Может, и очень большое.

– А точнее?

– К сожалению, наша с вами беседа в данный моментскладывается несколько односторонне. Я могу получать информацию, но не имеюправа давать ее. Пожалуйста, постарайтесь как можно подробнее описать мнеженщину, которая предложила подвезти вас.

– Мистер Мейсон, вы устраиваете мне настоящий допрос.

– Ваше время оплачено, – напомнил Мейсон.

– Вот вы какой, – засмеялась Дон Меннинг. – Ну хорошо.Женщине, наверное, лет под тридцать или чуть больше. Ростом она примерно сменя, около пяти футов пяти дюймов. Вес ее – от ста шестнадцати до ста двадцатифунтов. У нее темные волосы с красноватым отливом, цвета красного дерева иливроде того…

– Результат химии?

– Результат какой-то краски, дающей оттенок. У менясоздалось впечатление, что по природе она брюнетка.

– Что вы можете вспомнить о ее глазах?

– Глаза я запомнила хорошо, потому что у нее быласвоеобразная привычка посматривать на меня, и это вызывало какое-то неприятноеощущение. Глаза у нее темные и… это трудно описать… тоже как будто скрасноватым оттенком. Такие темные глаза, что казалось, в них нет зрачков.Наверное, если присмотреться, зрачки можно различить, но при беглом взгляде ихсовершенно не видно.

– Вы помните что-нибудь еще?

– На обеих руках у нее были кольца, это я тоже запомнила.Бриллианты. И довольно крупные.

– Как она была одета?

– Ну, она была без шляпы, в красивом бежевом пальто. Подпальто – платье мягкого зеленого цвета, которое очень шло к ее волосам.

– Вы видели эту женщину раньше?

– Вы хотите спросить, знала ли я ее?

– Да.

– Нет, не знала, это точно.

Мейсон взглянул на Беатрис Корнелл.

Та медленно покачала головой:

– Кого-то мне это описание смутно напоминает, но сразу немогу понять, кого именно.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – На этот раз все. Я толькосделаю несколько снимков.

– Синяки и все остальное? – засмеялась Дон Меннинг.

– Синяки и все остальное. Главным образом синяки.

– Отлично. Беатрис покажет вам, как обращаться с этойкамерой. Задвинь шторы, Беатрис, и начнем работать.

Кафетерий был маленьким, уютным и славился своей домашнейкухней. Перри Мейсон, продвигая поднос по гладкой полированной стойке, выбралфаршированный сладкий перец, тушеную морковь, жареные баклажаны, прессованныйтворог с ананасом и кофе. Расставив тарелки на столике у окна, он приготовилсяспокойно поесть. Неожиданно за спиной у него мужской голос спросил:

– Это место занято?

– Нет, но ведь рядом полно свободных столов. – В голосеМейсона прозвучало недовольство.

– Не будете возражать, если я сяду рядом с вами?

Мейсон с возмущением поднял глаза и наткнулся на взглядлейтенанта Трэгга из отдела по расследованию убийств столичного полицейскогоуправления.