Кларк слегка побледнела, подумав о Лили и других детях, которых не смогла спасти.

– Это… сложная история.

Он улыбнулся ей доброй искренней улыбкой, совсем не похожей на его обычный радостный оскал.

– Вряд ли, – тихо сказал он, – я уверен, что ты просто старалась поступить правильно.

Они шли до темноты, и в темноте тоже шли. Беллами был прав. Стоило как можно дальше уйти ночью, когда их труднее заметить, и иногда делать короткие привалы. Время от времени Беллами возвращался к остальным и показывал им следы от колес. Кларк не заметила бы их даже на ярком солнце, не то что ночью. Чем дольше они шли, тем энергичнее казался Беллами. Теперь он почти бежал вперед, горя желанием найти людей, схвативших его сестру.

Но все остальные устали, и в конце концов Беллами решил, что пора немного отдохнуть. Он убежал вперед поискать место для привала, и примерно через полчаса они догнали его в долинке у подножия холма, рядом с маленьким ручьем.

Хотя вечер выдался прохладный, все согласились, что разводить огонь не стоит, чтобы дым их не выдал. Те, у кого были одеяла, развернули их. Кларк зачарованно смотрела, как Купер и Вейл закапываются в сухие листья.

– Хочешь так же? – спросил тихий голос. Обернувшись, она увидела улыбающегося Беллами. При виде его улыбки ей стало теплее. Все тревоги как будто ушли.

– Не надо. У меня есть одеяло, в отличие от некоторых глупых и излишне благородных людей.

Беллами скрестил руки на груди и крупно задрожал.

– Что вы имеете в виду, док? – спросил он, запрокидывая голову и глядя на небо, – Я умру? Обморожу что-нибудь?

– Не беспокойся. Если и обморозишься, я справлюсь с ампутацией. Вот этот твой нож, он же острый?

– Но ведь есть же и всякая профилактика, правда?

– Конечно, – Кларк толкнула его локтем, – например, можно брать с собой одеяло.

– Я взял.

– Ты о чем? Я видела, как ты его выкладывал.

Беллами улыбнулся и, не говоря больше ни слова, потянул Кларк в сторону от остальных. Там он повалил ее на землю и закидал кучей сухих листьев.

– Пусти! – со смехом отбивалась Кларк, пытаясь сесть.

– Какое капризное одеяло, надо же! – Беллами обнял ее за талию и притянул к себе.

Девушку вдруг настигла усталость, разлилась по всему телу. Кларк расслабилась и позволила себе прижаться к любимому, положить голову ему на грудь.

– Вот то, что доктор прописал, – тихо сказал Беллами, гладя ее по волосам.

– Не лезь в медицину, Блейк, – сонно ответила она.

Она сделала глубокий вдох и улыбнулась, почувствовав свой самый любимый запах, смесь дыма от костра, влажной земли, сосновых иголок и соли, запах Беллами. Он поцеловал ее в макушку:

– Отдохни немного.

Она теснее прижалась к нему:

– И ты.

Но вместо того чтобы почувствовать, как выравнивается его дыхание, и расслабляются руки, и он засыпает, Кларк слышала бешеный стук его сердца. Она подняла голову. Беллами лежал с открытыми глазами.

– Все будет хорошо. Мы их найдем и вернем домой.

– Кларк, просто спи.

– Тебе тоже надо поспать. Ты нужен нам отдохнувшим.

– Я не могу спать, – его голос дрогнул.

– Беллами, – она погладила его по щеке, – попробуй.

Он отдернул голову, и ее рука упала. Кларк села.

– Ты же знаешь, я о них тоже беспокоюсь. Уэллс – мой лучший друг, я люблю Октавию, и Эрика, и…

Он закрыл глаза и вздрогнул, как будто ее слова причинили ему физическую боль.

– Замолчи, пожалуйста. Ты не понимаешь. У тебя нет ни братьев, ни сестер, ты не знаешь, что это такое. А я потерял сразу двоих. – Когда он открыл глаза, в его взгляде уже не было никакой нежности, только ярость, и ей захотелось убежать.

– Они заплатят за это. Когда я доберусь до этих лысых ублюдков, не выживет ни один.

Кларк испуганно посмотрела на него.

– Беллами, мы не планируем на них нападать. Мы прокрадемся в их лагерь и заберем своих. Или даже устроим переговоры. Может же быть мирное решение?

– Мирное? – Беллами дернулся. – Ты издеваешься?

– У нас всего два ружья, и мы не знаем, с чем столкнулись. Мы не можем пойти на верную смерть просто потому, что тебе захотелось пострелять.

Беллами вскочил так быстро, что Кларк чуть не отлетела в сторону.

– Ты так и не доверяешь мне? Думаешь, я вспыльчивый идиот, у которого мозгов не хватит придумать разумный план?

Кларк вздохнула:

– Конечно, нет. Я просто думаю, что есть же какая-то возможность…

– Ты никогда не будешь мне доверять? Я всегда останусь преступником с Уолдена, который все портит? – он смотрел на нее так, будто видел впервые.

– Неправда! – Кларк попыталась взять его за руку, но он вырвался и резко бросил:

– Ложись спать. Мы выдвигаемся через пару часов.

– Беллами, подожди…

Но он уже исчез.

Гласс и семь других девушек, захваченных в лагере, выстроились в ряд. В выданных им белых платьях они напоминали столбики ограды, которую Люк выстроил вокруг их хижины.

Их вывели из норы и провели по нескольким извилистым ободранным коридорам в большой пустой зал. В стенах и потолке зияли дыры, и лучи раннего солнца заливали пол. Из трещин в цементе росло несколько цветущих деревьев, и в воздухе стоял нежный сладкий аромат. В другой ситуации это могло бы понравиться Гласс или хотя бы удивить ее, но чем дольше она оставалась в Камне, тем страшнее ей становилось.

Она не знала еще, что здесь происходит, но понимала, что это нечто неправильное.

– Что они с нами сделают? – прошептала Октавия.

– Не знаю, – Гласс нервно оглядывалась. Блондинка под тридцать, одетая в простое серое платье, шла вдоль ряда, оглядывая девушек. Если она хмурилась или слегка приподнимала бровь, Гласс становилось еще страшнее. Она не знала, по каким критериям их оценивают, и, хуже того, не знала, что будет лучше – пройти проверку или провалиться.

Женщина в сером дошла до Гласс, оглядела ее с ног до головы, а потом уставилась ей в глаза, не мигая. Не зная, что делать, Гласс посмотрела на нее в ответ. Но взгляд женщины был таким резким и проницательным, что Гласс выдержала его всего секунду, а потом отвела глаза.

Женщина сразу же перешла к Октавии, и Гласс не сумела понять, как ее оценили – правда, ей показалось, что не слишком высоко. Расстраиваться или радоваться? Какой смысл производить впечатление на этих людей? Может быть, чтобы выжить? Она жила как будто на автопилоте, испытывая одно-единственное чувство – сделать все что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Вернуться в лагерь. Вернуться к Люку.