Сильный кузен Руен, который сбежал в горы, когда ему было двенадцать, и вместе со своими братьями сформировал охотничье племя. Они до сих пор живут в тайном месте у туманного подножия хребта Таламасса, куда даже мидриане не осмеливаются идти.

Я скучаю по своей нежной подруге Сане, которая была на шестом месяце беременности ребенком от мидрианского солдата, когда меня забрали.

Их всего несколько человек.

Это правда, что отчаянно тоскую по Коморскому лесу. Я бы отдала все, чтобы увидеть его снова, хотя жизнь там, будучи тигландером, ближе к аду на Земле. Войска Хоргуса поймали нас в ловушку, как светлячков в банку.

Мы медленно задыхаемся.

Наверное, на моем лице отражаются все мысли, потому что демон кивает:

— Они уничтожат это место, ты же знаешь.

— Что? — От ужаса внутри все скручивает.

— Разве ты не задумывалась о последствиях своих действий?

— О-о чем ты говоришь?

— Месть порождает месть. Я знаю мидриан. Прошлой ночью ты запустила цепочку событий, которую уже невозможно остановить. Многие умрут в грядущей войне. Они сотрут всю твою деревню с лица земли.

— В-война? — Я смотрю на него, едва понимая его ужасные слова. Как он может говорить все эти вещи и оставаться таким совершенно бесстрастным, как если бы заботы и трудности обычного народа так мало для него значили?

— Хоргус мертв. Его наследник не опытен. Те, кто выступал против его правления, постараются быстро мобилизоваться, прежде чем Кроген сможет укрепить свою власть. Но у Крогена есть другие планы. Молодой выскочка не скрывал, что хочет построить мост через Разлом и вторгнуться в Северные земли. Знаешь ли ты, что это значит?

Я медленно качаю головой, не в силах произнести ни слова. Я ничего не знаю о политике Срединного Разлома. Во дворце я была так закрыта от всего этого. Каждый миг моего дня строго контролировался. Они говорили мне только то, что хотели, чтобы я услышала, и позволяли увидеть только то, что хотели, чтобы я увидела.

Когда я решила убить Хоргуса, то всегда думала, что получу благословение моего народа. Они проклинали его имя и тысячи раз желали ему смерти.

Но теперь, когда дело сделано, наступает холодная, суровая реальность.

В мидрианской империи не бывает счастливого конца.

— Ты должен вернуть меня обратно, — говорю я, из-за паники повышая голос. — Верни меня обратно во дворец.

— Что бы тебя казнили? Зачем мне это делать?

— Мне все равно. — У меня нет выбора. Если это спасет мою деревню от гнева империи, я вернусь туда тысячу раз. — Отпусти меня. Какой смысл держать меня здесь? Я не представляю для тебе ценности. Посмотри на меня. — Я указываю на свое лицо. — Ни один здравомыслящий человек не захочет Отмеченного… и тигландера.

Он изучает мое лицо так пристально, что заставляет мое сердце биться немного быстрее.

Я привыкла, что на меня пялятся, но здесь совсем другое. Он глядел так, будто осматривает свою личную собственность.

И могу поклясться, что глаза демона потемнели до чистейшего черного цвета.

Он пугает меня. Я не могу притворяться в любом случае. Так как видела, что он сделал прошлой ночью.

— Нет, — прорычал он.

— Нет?

— Ты мне нужна. Кроме того, верну ли я тебя во дворец или нет, это не будет иметь никакого значения. Ты убила их бога-императора и выставила их дураками. Повесить тебя было бы недостаточно. Они захотят стереть все следы твоего существования, включая место, откуда ты пришла.

Мои плечи опускаются. А гнев испаряется.

Что я наделала?

— Обычно, я бы не стал рассказывать все это, — продолжает ассасин, — но если мы хотим вырваться из Даймары в целости, мне понадобится твое полное и абсолютное сотрудничество. Если я скажу прыгать, ты прыгнешь. Понятно, тигландер?

Я онемела. Не могу ни пошевелиться, ни слова произнести. Опустила глаза.

Отомстив, внутри я осталась пуста.

Весь запал ушел.

Сильные пальцы сжимают мой подбородок. Демон поднимает мое лицо вверх, заставляя меня смотреть на него. Я впервые вижу проблеск какой-то эмоции.

Я ожидала, что пальцы мужчины будут ледяными. Но как ни странно, нет. Они немного теплые, и его прикосновение почти — почти — превращается в мимолетную ласку.

Что ты такое, незнакомец?

— Я не позволю тебе умереть, — тихо говорит он, не обращая внимания на единственную слезу, которая скатывается по моей щеке. Я яростно моргнула, ненавидя себя за то, что он видит меня такой.

Он действительно бессердечный ублюдок. Какого хрена он хочет от меня?

Он манипулирует мной. Я чувствую это, но у меня нет защиты от этого. Бросаю вопрошающий взгляд.

— П-почему ты думаешь, что я буду с тобой сотрудничать? У меня для этого нет никаких причин.

Темные брови чуть поднимаются. А бледный лоб слегка нахмурен, смягчая его суровые черты.

— Сплетни разносятся так же быстро, как двигаются люди и лошади, Амали. Место, куда мы едем, находится на другой стороне Коморского леса, через хребет Таламасса. Но я могу легко сделать объезд через лес. Воспользуешься ли ты возможностью предупредить своих людей?

Мое сердце замирает.

— Конечно да.

— Тогда делай, как я говорю, и твои пожелания могут быть учтены. — С устрашающей грацией он поднимается на ноги. — Но если ты сделаешь что-нибудь глупое или безрассудное, я очень быстро забуду свои благородные побуждения. Понимаешь это, Амали?

Я киваю, придерживая простыни вокруг груди.

— Хорошо. — Он коротко кивает и засовывает руку в глубокий карман камзола.

Я подавляю вздох. Как аккуратно он меня обложил. Зная, что я не боюсь смерти, он нашел, что может использовать против меня.

Мой похититель не идиот. Он очень, очень проницательный, и это очень пугает меня. Кажется, он уверен, что будет война. Откуда он так много знает о политике Мидрии?

Он достает завернутый в ткань сверток и достает оттуда нарезанное мясо размером с кулак и половину буханки черствого хлеба. Небольшой, но очень острый кинжал появляется в другой руке. Демон нарезает несколько кусков мяса и хлеба, превращая их в бутерброд на скорую руку. И продолжает разговор:

— Ради твоего же блага, я рад, что у тебя, кажется, есть достаточно здравого смысла в этом вопросе. Связывать тебя и успокаивать доставило бы слишком много хлопот. Я предпочитаю другой метод ведения дел.