и есть мой выход. Я плыву против течения, делая сильные ритмичные взмахи ногами, пока не достигаю узкого лестничного пролета.

Мои ноги коснулись твердого камня. Я быстро поднимаюсь по лестнице, таща за собой тигландер. В свете луны ясно вижу её лицо.

Её губы синие, а лицо серое. Нужно срочно что-то делать, я кладу её на покрытые мхом каменные плиты.

Поворачиваю её на бок и большим и указательным пальцами осторожно открываю ей рот. Из него вытекает вода. Я переворачиваю её на спину и близко наклоняюсь, пока мои губы почти не касаются её.

Моя маска исчезла. Я избавился от нее, когда мы вошли в воду.

Прижимаю губы к её губам и выдыхаю, наполняя её легкие.

Вдох.

Я видел эту технику на Черной Горе, хотя сам никогда её не использовал. Обучение Ордена жестоко. Иногда учеников нужно оживлять. Тренеры умеют спасать жизни так же хорошо, как и забирать их.

Я кладу пальцы на её шею, чувствую её пульс. Слабый, но он есть.

Я выдыхаю снова.

Вдох.

И ничего.

Вдох.

Я сдергиваю свою сморщенную перчатку и обвиваю пальцами её шею, пытаясь проследить тепло.

Её пульс колеблется и затухает.

Она ускользает.

Дыши, черт побери!

Делаю очередной вдох, потом ещё и ещё. Мы оба холодные, но теперь она холоднее меня. Её пульс становится неустойчивым. Не могу больше различать отдельные удары.

Бьется ли все еще её сердце?

Не могу смириться с тем, что она просто умрет на моих руках после того, как столько вытерпела.

У меня есть способность замедлять время, но не могу спасти её от смерти?

Нет. Отказываюсь с этим смириться.

Я откидываюсь назад, расстроенный тем, что, несмотря на все мои усилия, нет никаких улучшений, никаких изменений вообще.

Жизнь.

Её лицо стало мертвенно-бледным. Странное чувство охватывает меня. Я почти чувствую, как её смертная душа мерцает, выскальзывает из моих рук на её шее.

И ничего не могу с этим поделать.

Нет, я не привык к этому чувству. И всегда заканчиваю то, что намеревался сделать.

Снова обхватываю ее рот своим и выдыхаю, пытаясь передать ей часть своей жизненной силы.

Вдох.

Её сердце полностью останавливается.

Я откидываюсь назад, немного потрясенный внезапностью этого. Затем наступает разочарование, и, не задумываясь, я сильно опускаю кулак в центр её груди.

Не достаточно сильно, чтобы сломать кости, просто достаточно сильно, чтобы…

Видел, как это делали однажды.

Можно перезапустить сердце.

— Живи, — рычу я.

От меня не ускользает ирония. Я, похититель жизни, отчаянно пытаюсь её удержать.

На мгновение мне становится наплевать на награду Иншади и неудачную попытку убийства.

Я забрал её из императорского дворца. Спас от верной смерти от рук мидриан.

При этом нарушил все свои правила.

Её жизнь принадлежит мне.

Не Локу.

Мне.

Даже когда чувствую, что её душа ускользает, я продлеваю момент своей силой, возвращаясь к холодному полу-трансовому состоянию, которое всегда испытываю, когда замедляю время.

Останься здесь.

Останься.

Облака скользят, закрыв луну, погружая нас во тьму. Температура падает. Ветер стихает.

Её лицо очень красиво в слабом свете звезд. У нее сильные, элегантные и слегка дикие черты народа тигландер: высокий лоб, длинный и слегка изогнутый нос, чувственные губы. Её Метка стал более бледного оттенка красного.

Отвлеченный её поразительной внешностью, почти не замечаю легкую дрожь в её шее.

Затем её синюшные губы издают слабый хрип, сопровождаемый кашлем. Она делает глубокий, судорожный вздох и сильно кашляет, а её глаза моргают.

Она кашляет снова и снова, делая судорожные вздохи.

Этот звук безмерно удовлетворяет.

Меня охватывает странная эмоция. Я не чувствовал ничего подобного раньше. И даже не могу найти ей название.

Это как облегчение, но более мощное.

Я забрал много жизней, но это первая, которую спас.

Кашель стихает, и она делает несколько глубоких вдохов, жадно всасывая воздух. Её глаза смущенно оглядываются, прежде чем остановиться на мне.

— Т-ты… — задыхается она. Девушка в замешательстве. Её память не полностью вернулась. Она немного колеблется, смотря вокруг, затем полностью замирает, глядя на облачное ночное небо.

На её лице мелькает выражение боли.

Затем она смотрит на меня, и её глаза очень, очень широко раскрываются.

Мой капюшон упал с головы. Лицо не прикрыто. Интересно, каким я ей представляюсь?

За все зимы, которые провел, путешествуя по Срединному Разлому, никогда не встречал другого человека, похожего на меня.

В результате я не показываю свое лицо никому, кроме своих клиентов.

Она открывает рот, как будто хочет что-то сказать…

Но слова не выходят.

Полагаю, я склонен оказывать такой эффект на людей.

Дрожа, она обнимает себя и пытается удержаться в сидячем положении. Её волосы намокли. А одежда — если её так можно назвать — промокла. Поднявшийся легкий ветерок, вызывает мурашки на коже рук.

— Пойдем, — я поднимаюсь на ноги. Мне нужно найти ей место, чтобы согреться.

Она пытается встать, но её ноги неустойчивы. Я помогаю ей подняться. Её пальцы ледяные.

Она смотрит на меня так, будто я какой-то демон из подземного мира Лока, но, по крайней мере, не отшатывается в ужасе.

Начало уже положено.

— Ты явно не в том состоянии, чтобы подняться по этой лестнице. — Я смотрю вверх на длинный пролет каменных ступеней, который ведет к улицам наверху. Мы должны быть быстрыми. Рано или поздно кто-то последует этим путем. — Я понесу тебя.

В её глазах появляется блеск. Это просто искра неповиновения, которую я видел в них и раньше, но, по крайней мере, она есть.

Её пальцы сжимают мои. Она сейчас упадет.

Не долго думая, поднимаю её и иду, делая широкие шаги по влажным камням.

На этот раз я не перекидываю её через плечо.

А несу её на руках.

Она не протестует.

Как только достигаю верха лестницы, то поворачиваю и бегу, как ветер, цепляясь за тени, отчаянно ища тепла в этом холодном, дремлющем городе. Я иду по узкой аллее, которая проходит между высокими кирпичными зданиями. Она выложена мусором с окружающих заводов: куски сломанной посуды, ржавого металла и полоски порванной грязной