– Да.

Гордо подняв голову, она быстро прошагала мимо него и взяла сумочку со столика у дивана:

– Ну что, идем?

– Зал находится в этом отеле, не так ли?

– Да.

– Как ты верно заметила, я вспотел. Подождешь, пока я приму душ?

– В эту игру мы уже играли. Я уже видела тебя в одном полотенце. Мы просто спустимся вниз, так что твоя одежда вполне подходит. Запах пота я как-нибудь потерплю.

– Ты истинная леди, – сказал Дмитрий, выходя вслед за ней в коридор.

– Я стараюсь ею быть.

– Знаешь, меня восхищает твоя способность сохранять спокойствие во время оргазма.

Виктория резко повернулась. Ее щеки раскраснелись, глаза горели от гнева.

– Не могу поверить, что ты произнес это слово вслух.

– Прости. Полагаю, ты собиралась использовать эвфемизмы.

– Я надеялась, что мы вообще не будем об этом говорить.

– Вообще-то ты первая похвасталась, что тебе удалось поспать прошлой ночью. Но натуральное снотворное ты получила от меня, так что я имею право на комментарии.

– Это пошло, – сказала Виктория, нажав кнопку вызова лифта.

– Возможно. Но вчера вечером ты, похоже, не испытывала отвращения.

– Пока ко мне не вернулась способность мыслить.

– Я сочту это за высочайший комплимент. Отключить разум такой женщины, как ты, – нелегкая задача.

Она наклонила голову набок, ее глаза сузились и еще сильнее засверкали от гнева.

– Что это значит?

– Не обижайся, Виктория. Это комплимент. Ты умная и здравомыслящая женщина. Тебя трудно сбить с толку. То, что я лишил тебя на мгновение способности соображать, можно считать одним из величайших моих достижений.

– И моей величайшей ошибкой.

– Большинство женщин не считают оргазм ошибкой.

Раздраженно вздохнув, она снова нажала на кнопку.

– Похоже, этот дурацкий разговор никогда не закончится. Чего ты от меня хочешь, Дмитрий? – спросила она, краснея. – Заняться со мной сексом? Мы оба прекрасно знаем, что это ни к чему не привело бы. Что это отвлекло бы нас он нашего проекта.

Дмитрий взял ее левую руку в свою и провел большим пальцем по кольцу с бриллиантом.

– По-моему, секс только поможет нам в осуществлении нашего плана.

– Каким образом? – неуверенно спросила она.

Он встретился с ней взглядом.

– Все остальные должны считать нас влюбленной парой. Если нас будет связывать секс, нам будет легче притворяться.

– Дмитрий, я сделаю вид, будто не слышала всего этого, – сказала Виктория, но сдавленный голос выдал ее эмоции. Она называла себя грязными словами. Ей не верилось, что она ведет с ним этот пошлый разговор. Что она позволила ему себя поцеловать и довести до экстаза всего несколькими прикосновениями. Что она находит его предложение заманчивым.

Очевидно, она не так сильна, как думала. А может, она просто никогда не испытывала такого сильного искушения. Даже с Натаном все было по-другому. Он вызывал у нее трепетные романтические чувства. Дмитрий же заставлял ее желать того, о чем раньше ей даже думать было стыдно. Он само воплощение соблазна.

Она всегда думала, что ей подходят галантные мужчины, умеющие вести светскую беседу и носящие костюмы безупречного покроя. И вот, вопреки всем представлениям и данным себе обещаниям, она теряет голову от мужчины, который не любит церемониться и надевает деловой костюм и галстук только в случае крайней необходимости. Он резок, и ему наплевать, что о нем думают другие. Похоже, ему доставляет удовольствие ее шокировать. Он имеет влияние на ту ее часть, которую она всегда подавляла. Часть, которая хочет быть неправильной. Часть, которая хочет послать всех к черту и подчиниться собственным желаниям.

Двери лифта открылись, и они вошли в кабину и поехали вниз. Виктория дышала поверхностно. Ей казалось, что если она глубоко вдохнет, то почувствует запах тестостерона. Всего несколько недель назад в лондонском спортзале она питала отвращение к накачанным мышцам и запаху мужского пота. Сейчас все это казалось ей волнующим.

Наконец лифт остановился. Выйдя из него, Виктория, не оборачиваясь, сказала:

– Следуй за мной.

Каблуки ее туфель постукивали по мраморному полу длинного коридора. Дмитрий был в кроссовках, поэтому его шаги были почти бесшумными.

В конце коридора была красивая двустворчатая дверь. Войдя в находящееся за ней помещение, Виктория сказала Дмитрию:

– Думаю, этот зал нам подходит.

– Ты правда так считаешь?

– Да, – раздраженно ответила она. – Я его выбрала. Если тебе что-то не нравится, держи свое мнение при себе. Если ты хотел сам сделать выбор, тебе следовало сказать мне об этом.

– Я не говорил, что мне не нравится.

– Твой тон заставил меня в этом усомниться.

– Неужели? – рассмеялся Дмитрий. – Не знал, что ты так хорошо разбираешься в оттенках моего тона, милая. – Последнее слово он произнес по-русски.

– Я в них не разбираюсь. И избавь меня от ласковых обращений на чужом языке.

– Для меня он не чужой.

Он был прав.

– Я хотела сказать, на незнакомом мне языке.

– Этот зал вполне подходит. Полагаю, ты ожидаешь сегодня вечером много гостей.

– Да, Дмитрий, – ответила она с уверенностью.

– Ты, наверное, очень гордишься своими способностями. Тебе нужно только тихонько постучаться, и знаменитости распахивают перед тобой двери. Готов поспорить, это не из-за того, что ты моя невеста.

– Ты так считаешь?

– Да, я так считаю. Если, конечно, какой-то известный человек не хочет принести несколько матов и попытаться отомстить мне за то, что я соблазнил его жену. Что поделать, такова моя репутация.

– Ты лучше, чем о тебе думают, – сказала Виктория, сама не зная почему.

– Ты так думаешь? – спросил Дмитрий. – Лично я не уверен. Но нам нужно убедить в этом как можно больше людей.

Она прокашлялась и поспешно сменила тему разговора, чтобы ослабить напряжение, установившееся между ними.

– Да. Скоро начнут расставлять столики. Ужин подадут к девяти часам. Потом будут танцы под живую джазовую музыку. Отличный план, правда?

– Почему ты избегаешь встречаться со мной глазами, Виктория?

– Я вовсе этого не избегаю, Дмитрий, – ответила она, по-прежнему не глядя на него. – Мы пришли смотреть зал. Зачем мне сейчас смотреть на тебя?

– Ты язвительна. Особенно когда все идет не по-твоему, – усмехнулся он, проходя в глубь помещения. – Все это время я был покладистым, поэтому на меня ты злиться не можешь. Это наводит на одну мысль. Может, твое тело тебя не слушается, Виктория?