маршруту. На ходу в его голову стали возвращаться некие обрывочные мысли: «Она! Там была она! Как же это? Что с ней? Где, где?»

– Нам еще свет понадобится! Внизу, как в кладовке у Мрака – куча всякой дряни, но ничего не видно! – вдруг проявил талант к литературным метафорам Гроки.

– У меня в комнате стол есть, который светится! – мгновенно вспомнил Уни.

– Сами со своим столом бегайте! – огрызнулся секретарь посольства.

– В коридоре, в нишах… такие статуэтки… – принялся объяснять на пальцах Богемо. – Которые тоже…

– Ну так несите! – рявкнул на него Стифрано. Было похоже, что его тоже очень сильно беспокоит судьба молодой вириланки.

Вооружившись светом, группа обыскала обломки – тщательно, но безуспешно.

– Следов крови вроде нет, – вслух рассуждал Богемо.

– Тут и без крови можно так грохнуться, – парировал Аслепи, изучая пролом, теперь уже снизу. – Я думаю, тело скатилось дальше по склону.

– Какое еще тело? – завороженно выдавил из себя Уни. – Искать надо, искать! – вдруг заорал он прямо в лицо доктору так, что тот от неожиданности отшатнулся. – Мы без нее все тут сдохнем, понимаете! Сдохнем! Мы без нее никто! Она наша…

– Да заткнись ты, паникер недорезанный! – резко толкнул его в плечо Стифрано.

Уни закачался, споткнулся, после тщетной попытки удержать равновесие поскользнулся на пологом склоне и больно ударился грудью о ледяную кочку. Внутри все взорвалось, словно кто-то сжал легкие в кулак и не давал вдохнуть ни капли воздуха. Уни встал на четвереньки, широко открыл рот, но это не помогало. Он в ужасе замотал головой, и паника охватила его и без того находящееся в смятении сознание.

– Еще раз тронешь его – сверну шею!

Рапурий Хардо встал ко второму послу почти вплотную, глядя на него спокойным оценивающим взглядом, каким мясник смотрит на коровью тушу, прежде чем начать ее разделывать.

Стифрано вздрогнул, отвел взгляд вправо, а потом вверх, закатил глаза и отшагнул назад. Он еще хотел что-то сказать, но начальник охраны уже был занят спасением переводчика:

– Тихо! Все нормально! Сейчас пройдет! Подбородок вверх, руки в стороны и вверх! Вот так. Ну?

– Ох, да нормально все, нормально! – наконец произнес Уни. Способность говорить сразу вернула ему уверенность в своих силах. – Энель Богемо, дайте мне одну эту статую!

Тот молча с сочувственной миной на лице протянул ему источник света.

– Так, что тут происходит? – бодрым голосом осведомился только что подошедший посол Санери. Его оперативно ввели в курс дела.

– Делимся на две группы! Энель Стифрано, энель Аслепи, энель Гроки будут искать по правую руку. Энель Богемо, энель Хардо и я – по левую. А вы, энель Нафази, будете стоять здесь, – и посол выразительно оглядел массивную фигуру священника. – Как ориентир для сбора. А где наш переводчик?

В это время Уни уже удалился на такое расстояние, с которого не только видеть, но и слышать других членов посольства было затруднительно. Он очень быстро стал жалеть о том, что не смог сдержать одолевавших его эмоций, и стыдиться того, что выставил себя перед всеми таким неуравновешенным. Погрузившись в эти невеселые мысли, юноша вспомнил о конечной цели своей спасательной миссии только после того, как окончательно заблудился в этих горах.

Днем местность казалась довольно плоской и незатейливой, как поверхность наклоненного под углом стола. Ночью же очень быстро выяснилось, что вокруг полно расщелин, небольших оврагов, валунов и других неровностей, превращавших ходьбу даже на небольшое расстояние в путешествие по сложному лабиринту, выход из которого терялся в темноте. К тому же прихваченная статуэтка давала тусклый свет, который пропадал уже в паре шагов от источника. Уни попытался было создать для себя некую систему ориентиров, но очень быстро понял, что не может держать в голове картину их взаимного расположения, когда большая часть ее то и дело просто исчезает во мраке.

Молодой дипломат остановился и в растерянности поводил своим импровизированным светильником. В одиночестве дух его постепенно стал приходить в порядок, и Уни начал отчетливо ощущать те вещи, на которые ранее, по причине сильного возбуждения, попросту не обращал внимания. Колючий снег забился в сандалии, ветер холодил слипшиеся волосы и мокрый от пота позвоночник. Вокруг стояла плотная, как улиньская вата, тишина, не предвещавшая одинокому путешественнику ничего хорошего.

«Надо взять себя в руки! – подумал Уни и на всякий случай еще раз посветил вниз вокруг себя. Никаких следов Онелии Лерис. – Ну вот, и целительницу не нашел, и сам потерялся».

Он попытался усмехнуться и вдруг понял, что это уже совсем не смешно. «Может, закричать? Глупо! Откуда-нибудь совсем рядом выйдет эта тварь Гроки и с поганой улыбочкой скажет что-то вроде: „Вы, кажется, окончательно утратили остатки разума, энель Вирандо? Не стоило вам ехать в Вирилан, если вы такой трус!“ Энель Стифрано лишь презрительно ухмыльнется, а энель Санери отведет взгляд, безнадежно вздохнув… Нет, кричать нельзя ни в коем случае!»

Уни еще раз беспомощно огляделся. Ничего, кроме снега и присыпанных им валунов. «А что, если забраться на один из них и сверху оглядеть окрестности?» Закусив губы, переводчик начал карабкаться на ближайший к нему камень. Это было непросто – валун был покрыт смерзшимся снегом и холодным льдом, обжигающим руки и скользившим под ногами. «Так и грохнуться недолго! – с опаской подумал Уни. – И вот буду я лежать в луже крови с переломанными руками и ногами. Да и хребет, наверное, тоже сломаю! Так вот, буду лежать, смотреть в это темное, безбрежное небо и вспоминать, как еще мгновение назад был здоров и полон сил, и разве может быть такое, что теперь – все и уже ничего нельзя исправить? И буду я медленно умирать здесь, и не смогу даже вскрикнуть, чтобы меня нашли, но меня найдут, найдут утром, синего и холодного, перенесут в пристанище, но будет уже поздно, и доктор Аслепи, осмотрев тело, скажет, что умирал он долго и мучи…»

Замечтавшись, Уни поскользнулся и чуть не последовал за своими мыслями. «О-о-ох, ну уж нет!» Несколько раз глубоко вздохнув, он заткнул светящуюся статуэтку за пояс, чтобы освободить вторую руку, и осторожно продолжил свое восхождение.

Сверху валун был неровный, но достаточно широкий для того, чтобы на нем поместился один не самого могучего вида человек, такой как Уни. Переводчик осторожно осмотрелся и понял, насколько он ошибся в расчетах. Это была та же темнота, только вид сверху. «Мрак!» – выругался он и поводил перед носом статуэткой. Мрак не рассеивался. Тогда Уни медленно сделал пару шагов к краю валуна. «Вот так, с запасом. Впритык не пойду, лучше перестраховаться». Но дальше