но пока это неважно получалось. Во-первых, действительность носила мрачно-холодный характер, а во-вторых, число соотечественников на террасе постепенно уменьшалось. Уни не без основания предполагал, что к его возвращению из бани здесь вообще никого не останется.

– Возможно, будет правильно, если вы сохраните свою нераздельную связь с другими, – продолжила целительница. – Последуете в инровуйе так же, как вытягивается из кокона шелковая нить.

– Шелковая нить? – удивился Уни и посмотрел в глаза девушки. Он вдруг отчетливо осознал, что готов сделать все, о чем она только может его попросить. – Да, конечно, шелковая нить, – повторил он, как в трансе. – Но я никогда не видел, как она… вытягивается из кокона, – юноша непроизвольно склонил голову набок, не отрывая взгляда от ее лица. «Интересно, есть хотя бы один шанс, что она может заинтересоваться такой мелкой креветкой, как я?»

– Она вытягивается плавно, потому что иначе может порваться, – ответила Онелия. Девушка смотрела на него практически в упор, но Уни не ощущал никакого давления или дискомфорта. Даже смущение – его традиционный спутник в общении с прекрасным полом – в этот раз не захотело составить ему компанию.

– Но самое главное, – продолжила девушка, – шелковая нить вытягивается непрерывно. В этом залог того, что она сохранит свою целостность.

– Вы все же хотите… пропустить меня вперед? – догадался Уни.

– Для начала я предлагаю вам ознакомиться, как работает инровуйе, – ответила Онелия.

Уни просто не мог отказаться от предложения узнать что-то новое об устройстве Вирилана, включая такие существенные детали повседневого быта.

– Вы что, в баню вместе идете? – удивился Санери. Он да еще энель Нафази были единственными, кто оставался на террасе, однако Уни это уже не смущало.

– Ну я же должен налаживать неформальные контакты с местным населением! – ответил он послу как можно более раскованно. Тот в полном потрясении покачал головой.

Впрочем, уже очень скоро Уни убедился, что Онелия имела в виду ровно то, что сказала ранее. Безусловно, для молодого переводчика было очень интересно узнать, что баня отапливается горючим газом, который выходит из расщелины чуть ниже по склону, однако после того как девушка с почтительным поклоном оставила его одного в этом горячо натопленном помещении, где-то в глубине души возникло легкое чувство недосказанности и даже досады. Наскоро помывшись, разопревший Уни ленивым шагом поскрипел по подвесному мосту обратно к дому. «Определенно, судьба все-таки решила сегодня оставить меня совсем одного! – со вздохом подумал он, оказавшись на совершенно пустой веранде. Обреченно сев на лавку, юноша закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Напиться бы с горя, да вот незадача – за все пребывание в Вирилане вина нам так никто и не предложил. Значит, придется сейчас просто встать и уныло поплестись спать. Светило мое, как это все грустно и банально!»

Уни открыл глаза и уже начал отрываться от скамьи, как вдруг понял, что находится теперь в совершенно ином месте. Вокруг лежал снег, и холодный воздух пощипывал ноздри, но телу было жарко и легко. Звезды в угольно-черном небе сияли ярче и чище, словно кто-то, пока Уни мылся в бане, отполировал их до кристального блеска. Но самым главным было ощущение какой-то тонкой, почти мистической границы между холодом и жаром, мертвой скованностью обледенелой скалы и горячим дыханием распаренной плоти, двумя полными противоположностями, которые флиртовали друг с другом, избегая полного сближения и слияния, а на границе этой странной и будоражившей чувства игры находился сам Уни. Мягкий и еле заметный в темноте снег неслышно падал вокруг, оттеняя окружающий мир завесой таинственности и какой-то особой, умиротворяющей красоты.

– Правда здо́рово? – прозвучал где-то сзади мягкий и чувственный женский голос.

Уни вздрогнул, но без привычных в подобных случаях судорог. Наоборот, тело его словно раскрылось, будто кто-то аккуратно налил внутрь кувшин горячего молока с ароматным некреданским медом.

– Да! – только и ответил он, не веря своим ушам. Онелия обратилась к нему неформально, с нарушением всех правил церемонного вириланского языка, что было допустимо только между очень близкими людьми… если вообще допустимо. Единственное, что компенсировало эту деликатную ситуацию – так это то, что он не видел ее за своей спиной, и теоретически можно было предположить, что целительница обращается не к нему и, вообще, это совсем не она.

Поэтому Уни только широко раскрыл глаза (и зачем-то рот), застыв на месте и изо всех сил стараясь не повернуться, не дрожать, не качать головой и вообще не двигаться. Но даже в этом стесненном, хрупком, как фарфор, состоянии он ощущал свою особую связь с этой вириланской девушкой, связь через те общие чувства, которые они одновременно испытывали по отношению к окружающей природе – да нет, просто к чему-то третьему, не принадлежавшему никому из них и потому способному дать им возможность сделать шаг навстречу друг другу, не нарушая правил приличия, вне зависимости от того, в какой земле жили их предки.

Сквозь этот легкий туман грез романтического характера Уни отчетливо услышал скрип подвесного моста. Наконец, обернувшись, он увидел знакомую фигуру, плавно продвигающуюся по направлению к бане. «Замерзла, бедняжка! – с теплотой подумал он. – А все ради меня, получается. Значит, нравлюсь ей, да!»

Он расслабленно улыбнулся сам себе довольной и немного снисходительной улыбкой. Нужно просто немного подождать. Сейчас… сейчас она, наверное, уже там. О-о-о! Стоит только представить это, как… Нет, нет! У нее был такой ласковый голос… Нужно лишь немного подождать. Она вернется к нему, и тогда они вместе проведут эту ночь под звездами, и может быть…

В этот момент раздался шелест, потом низкий гул, а затем оглушительный треск, словно ломаются кости. Уни резко вскочил и только через мгновение почувствовал, как его внутренности разом просели куда-то в пустоту. А потом наступило странное, противоречивое состояние, когда повышенная активность и неспособность остановиться сочетались с девственной чистотой в голове и полным непониманием, что он делает и что вообще происходит. Юноша побежал к подвесному мосту, словно на крыльях пересек его и пустым взглядом уставился на то, что еще недавно было вириланской баней.

– Глыба… ледяная… с вершины скалы… и потом еще снегом накрыло, – услышал он кожей чей-то голос рядом.

Это было месиво из черных досок, белого крошева, очень похожего на муку, только блестевшего в свете звезд. Огромная дыра в полу открывала вид вниз, где виднелись еще какие-то обломки.

– Туда, всем! – резко приказал Стифрано, ткнув рукой в пролом. – Да не туда, идиот! – успел он схватить за плечи Уни, слишком буквально воспринявшего его указание. – Обратно, в обход!

Переводчик как загипнотизированный, с отрешенным, уставленным в одну точку взглядом, кинулся по новому