Europe 1980», и зрители увидели совсем других Led Zeppelin. На смену блесткам, прозрачным блузам и костюмам с драконами пришел сдержанный и утонченный стиль. Джимми надел простой белый костюм с узким галстуком, Джоунси – белую рубашку и синие джинсы (хотя его красные туфли вызывали недоумение). И все музыканты, даже Роберт, подстриглись. «Нас словно пробудил панк», – говорил Джоунси, отдавая новому жанру должный минимум.

Сцена была обставлена по-спартански – лишь черный задник без всякой мишуры. Концерт открыла песня «Train Kept a-Rollin’», напоминая времена The New Yardbirds. Джимми был настолько раскован, что даже объявил пару песен. И если кто-то из зрителей захватил с собой кофе и пришел на концерт в пижаме, чтобы выдержать традиционный трехчасовой марафон, то сильно просчитался: шоу началось без опозданий ровно в восемь часов вечера и закончилось еще до того, как часы пробили десять. «Все как в 1968-м!» – воскликнул Роберт, выходя на бис. Охрана, обычно состоящая из двадцати человек, сократилась до бывшего спецназовца Дэйва Моулдера и нескольких его коллег. Ничего не подозревающий обыватель мог принять этот концерт за выступление какой-нибудь трибьют-группы.

Поначалу команда пребывала в игривом настроении. «В первую ночь я крепко спал, когда неожиданно дверь распахнулась и кто-то ворвался в мою комнату, затем взорвал петарду и вылил на меня два ведра ледяной воды», – вспоминает новый тур-менеджер Фил Карло. Сквозь клубы дыма ему удалось разглядеть Бонзо, трясущегося от смеха. Он кричал: «Добро пожаловать на гастроли!» Прежде чем скрыться, барабанщик бросил Филу: «Кстати, Роберту нужно встать в шесть утра и поплавать в бассейне, пока там никого нет. Давай-ка, займись этим!»

На следующее утро, в половине пятого, Карло, одетый в плавательный костюм с очками и парой ласт, постучал в дверь отеля Роберта Планта. «Роберт, пора идти!» – позвал он. Через несколько минут появился Роберт в шинели с шарфом, шерстяной шапочке и темных очках. Он взглянул на Фила и сказал: «Какого хрена ты затеял?»

«Я пришел забрать тебя поплавать», – сказал он.

Роберт покачал головой. «В шесть утра? Ты с ума сошел? Твою мать, Фил, Бонзо тебя уделал. Надо будет придумать, как ему отомстить».

Поначалу царил такой непринужденный настрой. «Все были счастливы, прилежно работали и даже Питер был в отличном настроении», – вспоминает Шелли Кей, ассистентка Стива Вайса, которая присоединилась к туру в Брюсселе. В Амстердаме, в день концерта Роберт и Джон Пол арендовали лодку и поплыли по каналам. Их дух был весел и безмятежен. Но, как обычно, в идиллию вмешались наркотики.

«Джимми и Бонзо принялись за героин, – вспоминает Карло. – Это испортило настроение, да и музыка уже не звучала так хорошо, как прежде».

Порой песни были исполнены торопливо и небрежно, о чем красноречиво говорила реакция аудитории. В Роттердаме, в клубе «Ahoy», зрители сидели с каменными лицами. После четвертого номера, перед «The Rain Song», Роберт, который безуспешно пытался завести толпу, начал язвить. «Главная группа этого вечера скоро выступит, – объявил он. – Я не гарантирую, что эта песня сможет пробудить вас ото сна, но надежда умирает последней». В Ганновере, Западная Германия, три ночи спустя, он принялся ругать акустику. «Хорошенькое здесь эхо, – сказал он с сарказмом. – Здесь много кто выступает, или это только нам так не повезло? Ну и дыра». На следующий вечер в Вене, публика шумно скандировала «Rock and Roll». В конце концов, Джимми потерял терпение. «Мы так-то не сидели на жопе ровно семь лет, – фыркнул он – У нас есть много новых песен, которые мы тоже должны сыграть». Посреди «White Summer», во время исполнения соло, в него попала петарда, и он удрал со сцены. Страсти накалялись.

Положение усугубил концерт в Нюрнберге 27 июня. Бонзо нездоровилось. Еще днем он перебрал с алкоголем и к началу выступления постоянно жаловался на боли в желудке. Джимми тоже был не в духе и перед началом «In the Evening» брякнул в микрофон: «Двое из нас сегодня неважно себя чувствуют». Но перед тем как задать ритм, Бонзо потерял сознание, и его срочно доставили в больницу.

В отличие от североамериканского тура, в Европе в штате Led Zeppelin отсутствовала позиция гастрольного врача. «Понимаете, единственная причина, по которой у Led Zeppelin был врач, это наша постоянная необходимость в “препаратах”», – признавался Роберт.

Но Бонзо страдал от более серьезных проблем. Он как всегда пытался утопить жгучую тоску по дому в море алкоголя и наркотиков. Тони Айомми, земляк Бонзо и гитарист Black Sabbath, говорил: «Я несколько раз видел, как Джона рвало, после чего он снюхивал дорожку и опрокидывал еще одну кружку». Мик Хинтон, роуди Бонзо, подсчитал, что за вечер в Германии Бонзо выпил «тридцать две стопки водки». Бенджи Ле Февр, помогавший в организации европейских гастролей, вспоминает: «Бонзо почти не просыхал все это время. Это его и погубило».

Официально инцидент в Нюрнберге объяснили как «физическое истощение», но вряд ли кто-то уже всерьез верил в эти сказки. «Чему удивляться, ведь перед концертом он съел где-то двадцать семь бананов», – сказал Грант одному из журналистов. Якобы Роберт отметил дефицит калия в организме барабанщика и посоветовал тому «срочно съесть пятьдесят бананов». Гораздо убедительнее звучит версия Фила Карсона, который вспоминает, что, когда ехал в отель с Бонзо и Джи, «Джон ничего не соображал, а Питер едва сдерживал злость».

Бонзо был озлоблен и огорчен как никогда, а логики в его поступках становилось все меньше. В Гамбурге, во время редкого выходного дня, ребята вернулись в отель слишком поздно, чтобы заказать обслуживание в номер. «Бонзо порой становился слишком агрессивным, и тогда всеми силами необходимо было его успокоить, – вспоминает бывший роуди Мэгги Белл, Деннис Шихан, чьей задачей было оградить Джона от неприятностей. – Поэтому я сел в свой микроавтобус и привез ему гамбургеры и картошку фри». Бонзо так сильно изголодался, что он просто прокусил оберточную бумагу. Когда Шихан заметил это, Бонзо сглотнул и сказал: «На вкус ничуть не хуже!»

Объемы принимаемой наркоты били рекорды. И пускай, как заметил Роберт, у группы не было при себе врача, но Джи лично позаботился об исполнении любого каприза Джимми и Бонзо. В самый разгар гастролей из Англии в гости прилетела двоюродная сестра будущей принцессы Дианы, чтобы пополнить запасы наркотиков группы. Фила Карло отправили встречать ее в аэропорту.

«Она была из тех аристократок, что любят тусоваться с музыкантами», – говорит Карло. С самолета сошла высокая, стройная, очень привлекательная женщина в перчатках до локтей и широкополой шляпе с вуалью, скрывающей ее лицо. «Черт побери, нам прислали пчеловода! – усмехнулся Карло, и за ней прочно закрепилось это прозвище. – Обычно она тусовалась в барах отелей вместе с Джимми. Они оба покачивались