Третий по величине город Вьетнама с населением 140 000 человек как цель наступления имел одно важное преимущество: он находился на расстоянии всего одного ночного перехода от районов сосредоточения коммунистических сил. Их разведывательные отряды хорошо изучили местность, вырыли подземные убежища и складировали тысячи тонн риса в легкодоступных местах. Днем 30 января колонны выдвинулись в направлении города[877]. Как гласит коммунистическая мифология, во время переправы через реку один боец упал в воду, и его понесло течением, однако он не стал звать на помощь, чтобы не отнимать у своих товарищей время на свое спасение. Циники же утверждают, что утопающий попросту не мог кричать, потому что его рот был полон воды. Одна из колонн при переправе через реку Зыонгхоа была обнаружена южновьетнамскими военными, которые вызвали артиллерийскую поддержку, — в результате отряд лишился 32 бойцов. Некоторые подразделения ВК по пути заблудились и прибыли на исходные позиции позже назначенного времени.

Между тем американские военные коммуникации были настолько перегружены, что важная информация доходила до ключевых получателей с большим опозданием. В тот день, 30 января, операторы станции радиоперехвата в Фубай перехватили сообщения о предстоящей атаке на Хюэ, но к тому моменту, когда эта информация достигла верха командной цепочки, силы коммунистов уже вовсю обстреливали город, а 400 американских защитников гарнизона сражались не на жизнь, а на смерть. Хотя впоследствии КОВПВ утверждало, что Тетское наступление не застигло его врасплох, в частности указывая на то, что 29 января в 20:37 Фред Вейанд привел свой корпус в состояние повышенной боевой готовности, по поведению многих американских старших офицеров нельзя было сказать, что они знали о надвигающемся кризисе. В ночь на 30 января начальник разведотдела штаба Уэстморленда, бригадный генерал Фил Дэвидсон, спокойно отправился спать в свои апартаменты. Рядовой Луис Памфри из Панесвилла, Огайо, находившийся на базе «Диан» под Тэйнинем, перед отбоем достал свой любимый магнитофон и записал для семьи очередную аудиокассету. «Сейчас я дам свой ежевечерний отчет и пойду спать, — начал он под попискивания своей паукообразной обезьянки Чарли. — Они опасаются возможной атаки коммунистов. Но сейчас Тет, Новый год. Ничего не происходит. И, скорее всего, ничего не произойдет»[878]. В этот момент на базу обрушился град снарядов.

В ранние утренние часы в среду, 31 января, жители Хюэ были разбужены странными звуками. Выглянув в окна, они увидели маршировавшие по улицам колонны Вьетконга и двух батальонов ВНА в новенькой стильной униформе китайского производства. В предрассветной дымке те двигались в сторону старой цитадели постройки 1802 г., в северо-восточном секторе которой располагалась штаб-квартира 1-й дивизии ВСРВ. В штабе были предупреждены: за два часа до этого южновьетнамский патруль сообщил о приближении противника. Вскоре над городом повисли осветительные бомбы, а небо испещрили красные и зеленые дорожки трассеров. Тем не менее атакующие не встретили серьезного сопротивления. Коллега Фрэнка Скоттона по USIA Боб Келли лаконично написал: «Чарли вошли в город… Почти беспрепятственно! Местные отряды ВК сопровождали ВНА. У местных белые повязки на руках, у ударных подразделений — красные, у ВНА — желтые»[879].

Пожилая жительница Хюэ Нго Тхи Бонг и ее сыновья спали в своем доме № 103 на улице Чан Хынг Дао, когда началось наступление[880]. Они так привыкли к стрельбе, что поначалу не особо встревожились, пока не спустились на первый этаж и не увидели через щели в ставнях около двух десятков очень молодых вьетконговцев. Бонг, которая потеряла мужа на Первой индокитайской войне, а в 1966 г. — сына, служившего в ВСРВ, с горечью сказала: «Я знала, что началось время страданий». По всему городу разгорелись разрозненные бои, но уже утром 31 января бо́льшая часть древней столицы и укрепленной цитадели оказалась под контролем коммунистов. Тем не менее два важных объекта — штаб 1-й дивизии ВСРВ в секторе Мангка в цитадели и комплекс КОВПВ, где были расквартированы американские советники, который находился в полутора километрах к югу от Ароматной реки, — продолжали держать оборону. Многие южновьетнамские солдаты бежали из города, позволив атакующим захватить склады с боеприпасами и оружием, которое тут же было роздано сотням коммунистов, освобожденных из городских тюрем. Саперы взорвали бронетанковый парк в пригороде Тамтхай, а подразделения ВНА создали укрепленную линию обороны к северу от города.

26-летний лейтенант Чан Нгок Хюэ спал в своем доме на территории цитадели, когда услышал интенсивную стрельбу[881]. Он отвел родителей, жену и дочь в подземное убежище, которое было вырыто под домом у каждого благоразумного южновьетнамца, а сам, надев гражданскую одежду, сел на велосипед и помчался по темным улицам цитадели к условленному месту сбора. Хюэ командовал ротой быстрого реагирования «Хак Бао», или «Черных пантер», — элитным подразделением 1-й дивизии ВСРВ, силы которого были рассредоточены по всему городу. В какой-то момент он обнаружил, что едет в колонне солдат ВНА, которые были так увлечены происходящим, что не обратили на него никакого внимания. В конце концов он добрался до небольшой взлетно-посадочной полосы на территории цитадели, где собралась часть его роты. Связавшись по рации с командованием, он получил приказ немедленно двигаться к дивизионной штаб-квартире. Как только они туда прибыли, подразделения ВНА начали атаку — и были отбиты. Один из взводов роты Хюэ защищал областную тюрьму на южном берегу Ароматной реки. Незадолго до того как коммунисты захватили тюрьму и убили всех ее защитников, командир взвода передал лейтенанту последнее сообщение, попросив позаботиться о своей жене и семерых детях.

На протяжении всего дня 31 января сражение вокруг штаба 1-й дивизии ВСРВ и базы КОВПВ то затихало, то вспыхивало с новой силой. Коммунисты обстреливали защитников минами и 122-мм ракетами, те отвечали им огнем из гранатометов LAW. В какой-то момент атакующие прорвались в периметр южновьетнамского штаба; их удалось вытеснить оттуда только после того, как оборонявшиеся вызвали огонь артиллерии на себя. Все последующие дни южновьетнамцы упорно держали оборону. Между тем командование ВК/ВНА разместило свою штаб-квартиру в тронном зале соседнего Дворца совершенной гармонии, и коммунисты принялись колесить по городу на американских джипах, хватая всех людей любого возраста и пола, уличенных в связях с сайгонским режимом или американцами.

Когда началось наступление, пятая часть личного состава 2-го батальона 3-го пехотного полка под командованием майора Фам Ван Диня была отпущена домой на Тет. В полдень 31 января Динь получил приказ выбить коммунистов из города. Его американский советник капитан Джо Болт не сумел добиться ни воздушной, ни артиллерийской поддержки. Во второй половине дня Динь со своими 260 людьми дошел до берега Ароматной реки, но в районе рынка они наткнулись на яростное сопротивление, потеряв 10 человек убитыми и еще больше ранеными. Большинство солдат Диня героически сражались, стремясь прорваться в ту часть города, где жили их семьи — и которая теперь контролировалась коммунистами. Сам Динь лишь намного позже узнал, что его жена и дети успели уйти вместе с другими беженцами. На следующий день рано утром люди Диня перебрались через массивные стены цитадели, но попали под плотный огонь. Пока они пытались пробиться по ее улицам, Джо Болт сумел добраться до базы КОВПВ и вернуться с полным джипом боеприпасов и сухпайков. Он также раздобыл два 106-мм безоткатных орудия, которые как нельзя лучше подходили для уничтожения снайперских позиций. Но все попытки батальона Диня прорваться в цитадель потерпели неудачу. Коммунисты и южновьетнамцы на открытых радиочастотах обменивались взаимными оскорблениями и угрозами. Хотя впоследствии американцы справедливо обвиняли южновьетнамских защитников Хюэ в низкой боевой эффективности, цифры потерь указывали на то, что далеко не все солдаты ВСРВ были трусами.