Первоначальная реакция американских военных была еще менее организованной, чем атака Вьетконга. 716-й батальон военной полиции — единственное американское подразделение в центре города — получил приказ отправиться на помощь посольству. Но его офицеры отказались двигаться с места, пока им не предоставят бронеавтомобили и вертолеты, и заявили, что не будут начинать операцию в темноте. Один пожал плечами: «ВК находятся внутри комплекса. Они никуда не денутся». Таким образом, несколько морских пехотинцев и военных полицейских были вынуждены держать оборону своими силами. В течение нескольких часов они постепенно ликвидировали боевиков, попутно убив четырех южновьетнамских посольских водителей, один из которых, по всей видимости, помогал нападавшим.

Героем обороны стал 23-летний сержант морской пехоты Рон Харпер, который успел закрыть и заблокировать тяжелые тиковые двери канцелярии за мгновение до того, как к ним подбежали боевики. Вскоре вокруг посольского комплекса собрался целый рой телерепортеров и журналистов, чтобы своими глазами наблюдать за сенсационной драмой, разворачивающейся всего в нескольких сотнях метров от их отелей. В одном квартале отсюда бригадный генерал Джон Чейссон, начальник Центра управления боевыми операциями в штабе Уэстморленда, вышел из здания штаб-квартиры и, стоя вместе с часовым на улице, внимательно вслушивался в звуки: «Городские бои создают странное ощущение: кажется, что они идут во всех направлениях, а выстрелы и взрывы бухают еще громче из-за того, что звук отражается от стен зданий».

На рассвете Huey запоздало поднял в воздух взвод 502-го десантного батальона. Капитан Джек Спиди писал: «Утро было сказочным. Солнце поднималось все выше, над рекой Сайгон клубился молочный туман. Хижины внизу курились струйками дыма из кухонных очагов. Глянцево блестела зеленая растительность в золотистых лучах восходящего солнца»[891]. На подлете к посольству они увидели пустынные улицы, но стоило им немного снизиться, как по обшивке застучали пули невидимого врага — их бортовой стрелок вдруг откинулся на спину, и они увидели, что его грудь залита кровью. С шокирующим малодушием их пилот, вместо того чтобы сесть на крышу посольства, повернул обратно и полетел на военную базу в Лонгбине. Едва они приземлились, как в 06:30 на базе начал рваться склад боеприпасов — еще одна успешная операция вьетконговских саперов-смертников. Очевидец событий Стив Говард так прокомментировал происходящее: «Казалось, будто на Вьетнам сбросили ядерную бомбу»[892]. Вокруг царила явная паника: «Эти Тетские атаки явно возымели эффект».

Пока пилот занимался эвакуацией раненого стрелка, десантники поспешно перебрались в другой Huey, вернулись в Сайгон и высадились на крыше посольства — более чем через шесть часов после того, как боевики начали атаку. Как только они выпрыгнули из вертолета, один из морпехов-охранников и армейский связист воспользовались возможностью, чтобы забраться на борт и улететь. Десантники бросились вниз по лестнице, встретив по пути сотрудника посольства — вероятно, это был Вендт, — «по выражению лица которого было видно, что он рад нам, как посланникам божьим». После этого «гладкие» доставили в посольство еще один взвод десантников. В конце концов боевики были уничтожены, двое раненых взяты в плен и переданы южновьетнамским властям.

Полковник в отставке Джордж Джейкобсон занимал в посольстве гражданскую должность координатора миссии и жил на вилле на территории комплекса. Предыдущим вечером Джейкобсон устроил в своем саду Тетскую вечеринку с фейерверками, после чего всю ночь просидел в засаде в своей спальне на втором этаже с гранатой в руке — единственным оружием, которое у него было: жить в охраняемом комплексе и держать пистолет под подушкой казалось нелепым. На рассвете полковнику пришлось пережить драму, достойную голливудского вестерна: примерно в 06:45 он услышал шаги под окном. Он выглянул в окно и увидел пробирающегося через кусты морпеха; тихонько окликнув его, он попросил у него оружие. Тот бросил ему пистолет, и через несколько мгновений Джейкобсон разрядил всю обойму в боевика, который ворвался в спальню, поливая ее огнем из АК-47.

В 09:15 военные объявили, что посольство очищено от боевиков. По словам Тома Спиди, «тела убитых коммунистов еще не успели остыть, когда на территорию комплекса ворвалась монгольская орда журналистов… Теперь мне пришлось держать оборону от прессы». Репортерам ошибочно сообщили, что боевики проникли в здание посольской канцелярии. Эта сенсационная новость распространилась по всему миру, усугубив и без того неприятную ситуацию. Как заметил один из комментаторов, коммунисты грошовыми средствами добились колоссального пропагандистского эффекта: оружие, использованное ими для атаки, стоило копейки по сравнению даже с $4000 абонентской платы за доступ к Тихоокеанской системе спутникового телевидения, через которую эта история была транслирована по всему миру — и нанесла ошеломительный удар по престижу США.

Генерал Уэстморленд был предупрежден о первых нападениях еще в 03:00 ночи, но покинул свои апартаменты только утром, когда ему сообщили об освобождении посольства. Его дальнейшее поведение вызвало у многих глубокое недоумение. Прибыв в посольство, он первым делом «спустил собак» на Спиди и его небритых людей, приказав им убраться из-под телекамер и привести себя в порядок. «После этого он набросился на других, кому не посчастливилось попасться ему под руку… У нас было достаточно Уэстморлендов и ему подобных, чтобы многие из нас возненавидели не только врага, но и некоторых из своих же соотечественников», — с горечью писал Спиди. Аллан Вендт, переживший ночь ужаса, был шокирован еще больше. Он не получил никаких извинений, за то что американские военные прибыли на помощь, если так можно сказать, с шестичасовым опозданием. Вместо этого генерал осмотрел следы боя и трупы на территории комплекса и, поморщившись, посоветовал Вендту как можно быстрее устранить неподобающий бардак: «Вам нужно навести здесь порядок. Постарайтесь сделать это до полудня, чтобы люди вернулись к работе»[893].

Журналистам Уэстморленд сообщил, что враг потерпел сокрушительное поражение. Говоря словно проповедник, пылающий праведным гневом из-за ограбления ящика с церковными пожертвованиями, он заявил: «Враг с вопиющим коварством воспользовался Тетским перемирием, чтобы создать максимальный эффект неожиданности». Позже он высказал предположение, что атаки в столице были призваны «отвлечь внимание» от «главных усилий» в провинции Куангчи. Питер Бреструп из The Washington Post язвительно спросил: «Как может быть террористическая атака в самом центре Сайгона… отвлекающим маневром?»[894]

Нападение на посольство США было всего лишь самым дерзким среди сотен ожесточенных столкновений, которые вспыхнули в ранние часы 31 января по всей стране. Чан Тан, ученик старших классов, жил с родителями и девятью братьями и сестрами в маленькой хижине на окраине Сайгона. Той ночью его разбудила мать. «На улице какой-то шум, и это не похоже на фейерверки»[895], — сказала она. Тан принялся поспешно одеваться, пока отец, бывший солдат французской армии, отправился посмотреть, в чем дело. Он вернулся и тревожно сообщил: «Там везде партизаны — тебе лучше уйти». Тан разбудил младшего брата — в семье они были единственными мальчиками того возраста, который мог заинтересовать вьетконговцев, — они сели на мопед «Хонда» и по задворкам поехали в дом своего дяди. Их родители с остальными детьми и соседи укрылись в соседней школе, которая стала их домом на следующие шесть месяцев, пока их не переместили в лагерь для беженцев. В ходе последующего сражения почти весь район, где жила семья Чанов, был уничтожен, а их крошечная хижина сгорела.