образом добиться скорейшей отправки блестящего новичка на землю и украсить им свои ряды хоть внештатно.

Тут же никакой мой отчет не поможет! Если я замолчу в нем максимальные баллы почти по всем критериям у одного из новичков, речь уже не об отсутствии у меня объективности пойдет. Эдак я под служебное расследование попаду — чем я занимался, если такой успех проворонил?

Впрочем, легкое беспокойство грызло меня недолго. Оказалось, что пребывание у целителей и для меня даром не прошло. Физический отдых, спокойная, позитивная обстановка, проясняющая мысли — не говоря уже о возвращении в знакомую атмосферу психологических сеансов — не могли не поспособствовать рождению гениальных идей.

Наши воспоминания я передал бригаде чистильщиков памяти прямо на следующий день после их эксперимента над Тенью. Разумеется, они двумя руками ухватились за возможность докопаться до природы и механизма нашего противоядия!

В тот день, когда Татьяниной группе объявили результаты, я немного задержался.

— Вот, хотел на прощание узнать, — произнес я, заходя в палату чистки памяти, — как у вас дела продвигаются.

— Вы предоставили нам очень ценный документ, — ответил мне единственный находящийся там целитель — тот, который первые переговоры со мной вел. — В частности, его человеческая часть. Мы редко сталкиваемся с так называемыми нормальными людьми, особенно посвященными в факт нашего существования. Ход их рассуждений — это просто кладезь информации. Пожалуй, мы будем изучать Ваш документ существенно глубже, чем изначально планировали.

— Да пожалуйста, — пожал я плечами, и добавил задумчиво, словно эта мысль только что пришла мне в голову: — Завтра буду отчет по вашему курсу сдавать — могу отнести еще один экземпляр в ваше центральное отделение. Для ускорения изучения.

— Мы были бы Вам чрезвычайно признательны, — загорелись у целителя глаза.

— Только вы предупредите на пункте пропуска, — небрежно бросил я, берясь за ручку двери, — что я вам рабочие материалы несу. Чтобы время на объяснения не тратить.

Целитель заверил меня, что внештатники будут поставлены в известность об уникальности находящегося у меня документа и его чрезвычайной важности для науки.

Подготовив свой очередной визит в административное здание всесторонне и всеобъемлюще, я простился с Татьяной намного спокойнее. Чего нельзя было сказать о ней.

Я не стал решительно развеивать ее опасения. Во-первых, пусть подумает — и поглубже — где следует проявлять свои таланты, а где нет. Во-вторых, я просто не мог рассказать ей о своей договоренности с целителями — иначе пришлось бы также сообщать ей и об эксперименте над Тенью, и о его последствиях. Он, слава Всевышнему, уже совсем отдалился от нас, и будить ее любопытство мне совсем не хотелось. Чтобы не поставить под угрозу мое полное ей доверие.

О последнем я напоминал себе всю дорогу к административному зданию. Не часто — каждые шагов двадцать. Для разнообразия я начал менять формулировку этого напоминания и примерно на десятом варианте обнаружил, что мучительно подбираю рифму к слову «достойна». И ничего подходящего в голову не приходит. Вот же довел, словоблуд темнокрылый!

Чтобы отвлечься, я вызвал Стаса. Для уточнения, какие именно панели у аналитиков ему фиксировать в памяти. Судя по всему, он и с моим первым уловом еще не разобрался — сказал, что ему подойдет все, до чего я смогу добраться.

— Ладно, — немедленно решил я воспользоваться его редкой уступчивостью. — И еще: ты можешь мне сказать, на каком этаже целители располагаются?

— Зачем они тебе? — вполне ожидаемо взялся он за свою привычку отвечать вопросом на вопрос.

— Хочу им наши воспоминания забросить, — не единым звуком не погрешил я против правды.

— А как ты их пронесешь? — полностью перехватил он у меня инициативу.

— Ну, ты же сказал, чтобы я сам эту проблему решал, — с особым удовольствием напомнил ему я, — вот я и договорился.

— С внештатниками? — Голос у него зазвенел металлом.

— Стас, какая тебе разница? — охотно вернул я ему его же манеры. — Ты можешь просто сказать, где целителей искать?

— Твои договоры обычно всеобщей мобилизацией заканчиваются, — проворчал он. — Этажом выше энергетиков.

— А энергетики где? — озадаченно нахмурился я.

— Так мы же вместе у них были! — удивился он. — Когда Марину после аварии к источнику жизненной силы подключали.

— Стас, мы у них просто оказались, — нетерпеливо произнес я. — Я тогда своим законом надобности воспользовался.

— А сейчас что — разучился? — насмешливо бросил он. — Или, может, не так уж тебе нужны целители?

Я остановился как вкопанный. В первое после нашего перехода в родные пенаты время этот мой закон действительно перестал работать, и я отбросил его, как исписанную ручку. Но с тех пор многое изменилось, и с момента возвращения Татьяниной памяти мне ничего не было нужнее, чем отвлечь от нее внимание.

— Спасибо, Стас! — от всей души подумал я.

— Стоять! — бряцнуло у меня в голове не просто металлом, а закаленной сталью. — По прохождению каждого этапа докладывать обстановку. Нет, каждые полчаса.

Я выторговал у него все же каждый этап моей миссии. У аналитиков опять могу застрять, а умением разделять мысли и слова отцы-архангелы так и не снабдили. Наверно, им чувство юмора не позволяет на настоящие просьбы реагировать — только на случайно вырвавшиеся мысли.

Первый доклад Стасу я сделал существенно раньше, чем через полчаса. Внештатники с кислым видом проверили мои документы и оживились только при виде объемного тома наших воспоминаний. Я напомнил им, что он содержит описание уникальных случаев общения с людьми на земле — каковое с огромным нетерпением ожидают в подразделении целителей.

Старший караула все же пролистал наш труд, задерживаясь на каждом названии. Слава Всевышнему, подумал я, что я догадался в свое время все главы именами их авторов обозначить — в родных пенатах такая идентификация не принята.

Попав, наконец, в здание, я коротко отрапортовал Стасу: «Прошел внештатников, все в порядке» и тут же отключился, тщательно сосредотачиваясь.

Мне очень нужно попасть к целителям…

Ничего не изменилось. Бдительные отцы-архангелы старательно проигнорировали мое прямое обращение. Придется-таки Стаса опять просить направить заблудшего ангела. И насмешки выслушивать. Я мучительно зажмурился. И вдруг вспомнил: мой закон надобности работал только тогда, когда я полностью отключал зрение и слух и подробно аргументировал свою просьбу.

Мне очень нужно попасть к целителям, чтобы выполнить данное Татьяне обещание отвлечь от нее внимание…

Открыв глаза, я обнаружил себя на том же месте. Тяжело вздохнув, я поплелся вверх по лестнице. Значит, все-таки исчерпалась моя уникальная способность — вот только на телефон остатков ее и хватило. Спасибо и на этом, подумал я, вспомнив, как жизненно необходимо была мне тогда надежная связь с землей.