Несмотря на все припасенные в рукаве приемы, которые я перенял от его бойцов, мне чуть ли не больше сил понадобилось, чтобы отбиться от одного его, чем от всех них. Он двигался с такой скоростью и ловкостью, что мне начало казаться, что на меня опять вся его свора навалилась — только теперь ведомая единой волей.

В конце концов, в какой-то момент я больше не смог удерживать его на расстоянии, и мы сошлись в клинче, пытаясь подсечь и повалить друг друга. Безуспешно. Пока он не перешел к неспортивным методам.

— Прекрати на меня дуть! — задохнулся я, ощутив леденящее веяние на шее, и тут же услышал яростное шипение у себя за спиной: — Не сметь меня за спину лапать!

Руки у меня сами от него отдернулись, и мы отскочили друг от друга. Затем синхронно нахмурились и повернули головы в одном и том же направлении. Откуда тут же раздался заливистый смех.

— Отлично! Отлично! — забулькал темный гений, материализуясь и радостно потирая руки. — Уже с двумя сразу получилось! Вы же меня не обнаружили, правда? Правда, правда! А можно вы завтра еще кого-нибудь с собой возьмете?

Мы со Стасом переглянулись. Если на моем лице было написано то же, что и на его, то я бы на месте темного гения быстро и максимально незаметно ретировался.

— Значит, продолжаем козни строить? — медленно протянул Стас. — Засады и ловушки готовить? Только из-за угла нападать умеем? А в честном бою никак? А ну, иди сюда!

— Нет-нет-нет! — замахал на него руками темный гений. — Я с тобой драться не буду.

— Кто бы сомневался! — презрительно фыркнул Стас.

— Стас, слушай, он же теоретик, — вмешался я. — Как-то нечестно…

— Я хотел сказать, что с тобой одним драться не буду, — добродушно поправился темный гений, словно не расслышав мои слова и продолжая улыбаться Стасу милейшим образом. — Вот против вас двоих я мог бы, пожалуй, попробовать.

На этот раз я только надеялся, что у меня на лице было написано не то, что я увидел на лице Стаса.

— Теоретик, говоришь? — обратился он ко мне. — Так что — может, поучим немного настоящей жизни? Сильно мять не будем, — предотвратил он мое возражение.

Он шагнул к еще ярче засиявшему темному гению. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. В случае чего, не дам ему в раж войти.

В раж Стас вошел после меня. За немеренное число лет своей жизни, ни на земле, ни в родных пенатах, нигде и никогда не встречал я ничего подобного. С виду неуклюжий и косолапый, темный гений оказался каким-то гуттаперчевым. Нет, он вообще из положения в положение перетекал как тонкий ручеек, как струйка дыма.

В результате, всех наших объединенных со Стасом усилий не хватило, чтобы хотя бы поймать его. Зато мы с ним постоянно врезались друг в друга, бросаясь на темного гения с разных сторон, чтобы пресечь его отступление. Он же, выскользнув всякий раз каким-то, одним только темным ведомым, способом, умудрялся еще и нам обоим по легкому подзатыльнику отвесить.

В конце концов, Стас остановил меня, а не наоборот. Я еще напоследок и его заграбастал, обознавшись. В чувство меня привело радостное бульканье в стороне.

— Ой, как хорошо! — Темный гений прямо на цыпочках пританцовывал. — Напрасно предал я забвению забавы тела своего! Слушайте, серьезно — давайте вы с кем-то еще придете, а?

Встряхнув меня еще раз для верности, Стас повернулся к нему.

— Я могу пару ребят с собой взять, — осторожно начал он. — Может, и ты тоже? Из какого, ты говоришь, отдела?

— Я сам себе отдел, — смешливо сморщила нос зазнавшаяся дворняга.

— И много вас таких — отдельных? — недоверчиво поинтересовался Стас.

— Таких, как я, больше нет, — уверила его ходячая мания величия.

— Ладно, — слегка потряс головой Стас, — так сколько ребят приводить?

— Сколько захочешь, — милостиво кивнула ему супер … вражина, — только чтобы у них доступ к инвертации был. Хочу посмотреть, на скольких маскировку растянуть смогу.

Уже полностью придя в себя, я переводил взгляд с одного на другого. Я бы только порадовался неожиданному крушению самооценки Стаса — если бы и моя там рядом не валялась. Под занавес темный гений еще и потоптался по ней, низведя меня из благородного животного мира в телеграфный аппарат, через который Стас ему встречу назначит.

Как выяснилось, еще и не раз.

— Так, — лихорадочно забормотал Стас, как только темный гений удалился, — я через него всех своих орлов пропущу, а то расслабились в последнее время.

— Тогда сам с ним перемычку устанавливай, — решительно заявил ему я. — У нас с Татьяной еще несколько дней осталось, а потом нам не до всяких кувырканий будет.

— Но еще хоть раз же встретиться придется, — резонно возразил мне Стас.

— Встречу с ним организую, — пообещал я. — Но без меня. У меня у администраторов дела есть.

— У администраторов? — удивленно вскинул брови Стас.

— Мне нужно … воспоминания у них разбросать, — осенило меня.

— В павильоне? — Брови у Стаса полезли на затылок.

— Их там немерено, — принялся привычно импровизировать я. — Пусть тоже ознакомятся. С Мариной же договаривались — чем больше, тем лучше.

Марина в голову мне пришла совсем некстати. Вокруг меня и так уже развелось слишком много талантов и гениев, с завидным упорством роняющих мое самоуважение. И слишком уж хорошо она в эту компанию вписывалась.

Мысли эти не оставляли меня до самого вечера. Самоуважение громко и недвусмысленно требовало восстановления в своих законных правах. И тогда случайная — лишь бы от Стаса отвязаться — импровизация заиграла совсем другими красками.

Может, я и не дотягиваю до заоблачных вершин философской мысли и боевых искусств, но посмотрел бы я, кто сможет со мной сравниться в умении принимать нестандартные решения.

Администраторы до сих пор забыть не могут мои эксцентричные просьбы? Так пусть, действительно, почитают, чем они были вызваны.

Мне по каким-то соображениям предоставили доступ ко всем подразделениям как в административном здании, так и за его пределами, даже к самым закрытым? Вот и откроем им глаза на реалии настоящей ангельской жизни.

Начал я, следуя своему еще никогда не подводившему меня порыву, с администраторов, и последняя пара дней у них показалась мне вполне сносной.

Я снова покурсировал в их зале, но уже с определенной целью. Меня интересовали крайне редкие их экземпляры — полностью погруженные в работу, но еще не полностью закованные в броню сухости и чопорности. Чтобы не заметили, как я им наши воспоминания подсуну, но поддались любопытству, когда, в конце