– Чего?!

– Сам подумай: скоро откроются порталы, что соединены с другими порталами, а те – ещё с одними, и так до бесконечности! Оттуда хлынут демоны всех видов и размеров, а энергия, что хлынет по этим лабиринтам будет только раздувать размеры Бликов! Мир может погибнуть! И он погибнет!

– И этим ты добьёшься своей цели? Все отправятся к праотцам и увидят Господа воочию?

– Нет, – отмахнулся от моих слов Гроул, – Мир может погибнуть, но Господь, увидев это, непременно спустится на землю с армией серафимов и защитит человечество от гибели! Явит силу свою и волю свою, десницей своей закроет он Блики и спасёт человечество! Все, кто сейчас будет там, наверху, увидят его, узрят его силу и убедятся в сущности его!

Отступив на шаг назад, Гроул улыбнулся мне, его глаза засияли искрой бесконечного счастья и полного безумия. Он искренне верит, что всё сказано им истинно, он совершенно не осознаёт всей глупости своих слов. Он оказался ещё большим психом, чем можно было даже представить…

– Пойдём со мной! – предложил он, – Уберём оружие, поднимемся и узрим лик его!

Мне уже не удастся разубедить его в этих словах, мне не остановить хода его мысли. Остаётся лишь немного подыграть…

– Ладно, – сказал я и опустил пистолет в пол.

Хестер улыбнулся, словно дитя, получившее подарок лучше, чем просил у родителей. Он счастлив. Для счастья ему хватает веры в собственную правоту. Но он неправ…

– Идём, – опустил револьвер Падший Падре и махнул мне рукой.

Сумасшедший двинулся к лестнице, ведущей в переднюю часть дома, беззаботно подставив спину. Наивный ребёнок полагает, что я поверю в его глупости, проникнусь его фанатизмом и поскачу с ним под руку. Глупо…

Я осознаю, что поступаю низко, грязно и подло, осознаю, что действую аморально. Но как тут ещё поступишь с этим выродками? Даже с Гроулом, который никого не убил и всегда хотел совершить добрый поступок…

Я прицелился и выстрелил Хестеру у в затылок. Пуля разнесла ему плоть и череп, поразила прокажённый сумасбродством мозг, брызнувший грязно-бордовым фонтаном. Оступившись, труп священника рухнул, подняв целое облако с пыльного пола.

Думаю, нет, никто не снизойдёт с вечно хмурых и седых небес. Думал бы иначе – не стал бы убивать бедного Хестера. Он не хотел, но стал опасным преступником, которому не место в моём городе. Шериф сделал своё дело…

От заумных бесед с собственной совестью меня отвлекли трое сектантов, которых какой-то плешивый и лохматый чёрт дёрнул вернуться в подвал. Трое крепких мужичков с оружием и бородами моментально оценили обстановку и решили быстренько отправить меня следом за своим идейным лидером.

Я рванул за опору, отстреливаясь на ходу. Сначала я незначительно промазал, но вторым выстрелом, сделав поправку, поразил одного из них точно в живот. Грохнули выстрелы, меня минули вражеские пули и… все противники оказались вдруг мертвы. Я же стрелял только дважды, причём один раз промазал.

Здесь есть кто-то ещё, и, резко обернувшись, я обнаружил этого кого-то. В дальнем конце застыл с револьвером в руке достаточно неожиданный персонаж – уполномоченный по делам раскрытия преступлений, связанных с высокопоставленными людьми, инспектор Аксель Джерманхаузер. Вот так сюрприз мне под руку!

Выдержав положенную паузу, инспектор с каменным лицом, выражающем крайнюю степень искреннего равнодушия к происходящему, опустил оружие. Пощёлкивая пальцами свободной правой руки, светловолосый Аксель двинулся в мою сторону:

– Август Х-хромер, Вы за-завели меня в любопытное ме-место…

Вырубить его, чтоб не задерживал? Вполне логично и гуманно.

– Не бе-беспокойтесь, – прочитал мои опасения Аксель, – Думаю, в-в-все о-обвинения с вас м-мо-можно снять.

– С чего это вдруг? – насторожился я, отступая от приближающегося инспектора.

Тот застыл на месте и даже прекратил щёлкать пальцами, подарив мне хмурый взгляд, словно я тут порю горячку не хуже Хестера.

– Не г-говорите г-глупостей, Август. Я стоял з-за углом и с-слышал всё, что с-с-сказал этот ме-мерзавец, – небрежный жест в сторону мёртвого Гроула, – До-должен признать, что мы за-заблуждались н-на в-ва-ваш счёт…

– А раньше не могли понять? У меня было алиби, и я помогал следствию!

– Сэр Г-гамильтон Ро-рокфеллер тоже помогал с-следствию, да и не б-без алиби си-си-дел, – на невозмутимом лице инспектора не дрогнула ни единая мышца, – Как в-видите, он оказался па-паршивой овцой…

Да, авторитетно не признавать свои ошибки этот субъект умеет. Видимо, именно поэтому он и занимается делами, в которых замешаны сильные мира сего.

– Как вы меня выследили? Заметили с краю от толпы?

– Вовсе н-нет, я с-следую за ва-вами от са-самого особняка Ро-рокфеллера, – инспектор с интересом заглянул мне за спину, – Ре-решил заехать и п-проверить охрану, но н-на-наткнулся на г-гору т-трупов. А тут ещё из окна вы-вылетает та т-т-тварью. Я просто с-с-спрятался в ва-вашем экипаже – вы н-не потрудились его п-проверить. Д-д-дальше вы ме-меня сами до-довезли.

Выходит, это в него, выглядывающего из-за угла целился Ульрих там, наверху. Я тогда даже не думал о хвосте.

– Вот так просто?

– Разумеется. В-вы п-позволите?

Ответ уполномоченному был абсолютно не нужен, так как он молча проследовал мимо меня и остановился возле тела Гроула. Пару секунд непроницаемый инспектор стоял над трупом, после чего его лицо сильно исказилось, его перекосило от лютой ненависти и неудержимой ярости. Аксель высадил в мертвеца остатки барабана.

От такой беспричинной жестокости мне прямо стало не по себе.

– Прошу п-прощения, – вновь стал невозмутимым и спокойным инспектор Джерманхаузер и принялся неторопливо перезаряжаться, – И-иногда не могу с-с-сдержать себя. Видите ш-шрам? – он указал на белую полосочку, пересекающую губы, – Одна г-г-гнида ножом по-полоснула – за-застрелил и утопил в ре-ре-реке. Он до сих п-пор числиться в-в-в розыске, хотя это п-п-произошло пятнадцать лет на-назад.

– Интересные откровения, – поощрил я чудаковатого человека, но превосходного сантиба, – Но там наверху Кровавый Бутон открывают.

Инспектор задрал голову вверх, словно способен был разглядеть что-то сквозь доски, и ответил, что примечательно, без единой запинки:

– Тогда не будет медлить.

Минутная стрелка лениво колыхнулась и переползла на двенадцать – ровно три часа, а значит, открытая беседа начинается. Дичь уселась – охотник готов выстрелить.

Впереди вверх по лестнице широкими шагами прыгает Аксель, нервно пощёлкивая пальцами за спиной. Но если меня это сильно раздражает, то инспектора наоборот успокаивает. Никогда прежде не видел столь причудливой дурной привычки.