Однако Дорсини, которого содомировали и который такжесовершал содомию, недолго наслаждался в анусе; очевидно, всем алтарям онпредпочитал рот и громким ревом возвестил об этом; Сильвия немедленнопредоставила свой, он проник туда с размаху, не переставая энергично двигатьтазом, и извергнулся к великой радости блудницы, которая проглотила семя сжаром, достойным ее распущенности и извращенности ее похотливой натуры. Дорсинирасплатился и исчез.

— Давайте разделим их поровну, — предложилаона, — я очень ценю деньги, заработанные блудом, они всегда приносили мнеудачу. Кстати, этот субъект неплохо возбудил меня, теперь можно продолжатьдальше.

А дальше беспутная синьора собрала в просторной гостинойдвадцать пять превосходных мужчин и двадцать пять девушек необыкновеннойкрасоты и еще шестнадцать часов подряд предавалась в моем присутствии самомучудовищному разврату, утоляя свои извращенные страсти, свои прихоти —неслыханно мерзкие и в высшей степени невероятные в женщине, ибо женщина можетприобрести подобные привычки, только плюнув на свою репутацию и презрев всепринципы скромности и добродетельности, единственным вместилищем которых,согласно легенде, должен служить наш пол и от которых мы, женщины, отступаемтолько для того, чтобы превзойти все самое отвратительное, что могут достичь вэтой области мужчины.

Неистовая Сильвия закончила свой праздник жестокостями, что,впрочем, вполне естественно. В качестве жертвы она выбрала тринадцатилетнегомальчика с ангельским лицом.

— Я доведу его до того, что через несколько дней онсгодится только для погребения. Сколько вы за него хотите?

— Тысячу цехинов.

Сделка состоялась, и злодейка привязала ребенка к скамьетаким образом, что его тело оказалось выгнуто дугой; сама она опустилась накорточки над лицом юного красавца, лежавшего на подушках, который должен былоблизывать ей влагалище, между тем как второй, стоя на четвереньках, щекоталязыком ее задний проход. Через некоторое время, когда они в достаточной меревозбудили ее, она взяла зажженную свечу и начала поджаривать ягодицы жертвы,которая, как нетрудно представить, испускала жуткие вопли в продолжение этойоперации. И наша Сильвия испытала оргазм: сквернословя почище любого солдата,шлюха пришла в экстаз и в приступе ярости откусила гениталии ребенка. Мы унеслипотерявшего сознание мальчика и три дня спустя он скончался, а торжествующаяСильвия заплатила нам королевский выкуп, и мы долго не видели ее после тогодостопамятного дня.

Несколько месяцев спустя по ее рекомендации нам нанес визитсенатор Бьянки, один из богатейших вельмож Республики, которому было тридцатьпять лет. Мания этого либертена заключалась в том, что он заявлялся в публичныйдом вместе со своими двумя племянницами, бывшими у него на попечении, ипроституировал ими. Хотя он приложил немало усилий к тому, чтобы изгнать стыд искромность из душ юных девиц, последствия примерного воспитания давали себязнать. Когда я посмотрела на них, они залились краской смущения, и в таком видееще сильнее выступила вся нежность и все очарование, которыми их украсилаПрирода: трудно было найти более прелестные создания, чем две эти девушки. Едвая на них взглянула, мне сразу стали ясны похотливые мысли развратника, и я несмогла удержаться от того, чтобы не оскорбить их целомудренный слух.

— Какого рода предметы нужны этим потаскушкам? —деловито и развязно спросила я у сенатора. — Какие они предпочитаютколбаски — жирненькие или постные?

— Они стесняются, поэтому вам придется решить этосамой, — ответил Бьянки, поднимая обеим юбки — измерьте вагины и подберитесоответствующие предметы.

— Ну что ж, — заметила я, после того, какобследовала маленькие, прикрытые пушком отверстия, больших атрибутов здесь непотребуется.

— Напротив, — запротестовал Бьянки, я хочу, чтобыдети быстрее росли, поэтому прошу вас предоставить им самые крупные.

По его желанию, от которого пунцовые щечки девочек несколькопобледнели, я привела шестерых молодых копьеносцев, обладателей органовсантиметров тридцать в длину и более двадцати в обхвате.

— Вот это будет в самый раз, — с удовлетворениемсказал наш гость, пощупав товар, — но шестеро — это слишком мало. Вы незнаете их аппетит; они, возможно, кажутся вам ягнятами, но стоит ихраздразнить, и они сношаются как волчицы; на мой взгляд, чтобы ихудовлетворить, нужно не менее двенадцати человек.

— Хорошо, — кивнула я. — А каково вашежелание, любезный сластолюбец? Чем будете заниматься вы, пока бесчестят вашихподопечных?

— Я буду сношать мальчиков; приведите штук шесть нестарше двенадцати лет.

Его желание было исполнено, и до начала спектакля япоспешила занять свой наблюдательный пост, так как нет необходимости повторять,что я редко упускала подобные зрелища.

Не буду расписывать эту оргию, скажу лишь, что это былонечто невообразимое. Остается добавить, что сенатор умер вскоре после этого, иперед смертью порочный аристократ лишил несчастных девочек наследства. Ислучилось так, что претерпев большие лишения и невзгоды, обе пришли к нам впоисках приюта, который они получили в обмен на беспрекословное повиновение,что принесло нам немалый доход. Младшую, которая, между прочим, считалась однойиз прекраснейших дев Европы, я сдала внаем человеку, чья страсть заслуживаетособого упоминания в этой энциклопедии человеческих, или, вернее,нечеловеческих пороков.

Этот грешник по имени Альберти был рослымпятидесятипятилетним мужчиной, один взгляд которого испугал бы любую женщину.Увидев предназначенную для него девочку, он приказал мне раздеть ее и началосматривать, как осматривают лошадь, прежде чем купить ее. Ни одного слова онне произнес во время проверки, не сделал ни одного жеста, который указывал бына вожделение, — он был спокоен и бесстрастен, только странным блескомблестели его глаза, и слышалось тяжелое сопение.

— Она беременна? — спросил он наконец, положивжилистую волосатую руку на ее живот.

— Думаю, что нет.

— Жаль; за беременных я плачу вдвойне. Ну да ладно, вызнаете, для чего я ее покупаю, поэтому назовите вашу цену.

— Две тысячи цехинов.

— Вы бы их получили, будь она на сносях, но посколькуэто не так, я дам вам половину этой суммы.

Торг велся в присутствии жертвы, которую после этого сразузаперли в маленькой комнатке нашего дома, расположенной за такими толстымистенами, что ее крики были совершенно не слышны. Там несчастная, проводившаябольшую часть времени на соломе, едва прикрывавшей холодный пол, страдаладевять дней и ночей, в течение первых четырех ее рацион постепенно уменьшался,а на пятый она не получила ничего. Каждый день жестокосердный Альберти приходилмучить свою жертву, и его визит продолжался два часа; мы с Розальбой постоянноприсутствовали при этом свидании, с нами была еще одна служанка, которую мыежедневно заменяли.