Седьмая картина представляла собой группу из десяти девушек,облизывавших друг другу влагалище.

В восьмой десять юношей содомировали друг друга, образовавживое замкнутое кольцо.

Наконец последняя композиция состояла из нескольких мужчин,которые содомировали шлюх с дебильными или изъеденными сифилисом лицами иодновременно обсасывали влагалища дряхлых женщин, возрастом не менеешестидесяти лет, а маленькие дети целовали им задницы.

Посреди этого великолепия стояли две рослые матроны идержали за руку шестерых малолетних девочек, прелестных как херувимы, предназначенныхв жертву нашему клиенту. Со всех сторон слышались негромкие крики и стоны то лиудовольствия, то ли боли, свист бичей и розог и хлесткие удары. Всеприсутствующие были обнажены, все являли собой образ грязной похоти в самыхразных ее проявлениях. Лампы, в которых горело ароматное масло, создавалиприятное освещение и распространяли по всей комнате возбуждающий, щекочущийноздри запах; одним словом, Корнаро оказался в одном из самых величественныххрамов, посвященных похоти.

Наш гость не спеша обошел комнату в сопровождении неотступноследовавших за ним двух содомитов и двух женщин, вооруженных розгами, и всечетверо по очереди возбуждали ему седалище. Он останавливался то там, то сям:щипал кого-то за соски, теребил кому-то нижние губки и, раздвинув их,заглядывал внутрь, раздавал тумаки и пинки. Он был похож на тигра, попавшего вовчарню.

— Прекрасно, — наконец сказал он, — теперьпора перейти к делу, я держусь из последних сил. Но я хочу развлекатьсяпублично, и пусть удовольствия сопровождаются ужасами, которые помогутизливаться моей сперме. Приготовьте полдюжины девиц и столько же молодых мужчин— самых стеснительных и благопристойных из тех, что у вас есть, и я обещаю вампотрясающий спектакль.

Я быстро отобрала актеров, каких он требовал, и мы гурьбойвошли в комнату, где нас ожидало несчастное семейство. Корнаро окружила толпадевиц, и он пообещал немедленную смерть каждой, кто не выдержит предстоящегозрелища: лишится чувств или хотя бы расплачется. Злодей начал с матери: онподвесил ее за ноги к потолку, в результате чего она задохнулась под тяжестьюсобственного плода; вломился в маленькую заднюю норку самой прелестной издочерей, заставив сестренку держать ее, потом, взяв плотницкую пилу, медленноотрезал ребенку голову во время акта содомии. Монстр нарочно не спешил ирастянул ужасающую операцию на целый час, в продолжение которого три юныезрительницы упали в обморок.

— Запомни их, — бросил мне Корнаро, — язаймусь ими позже.

Когда маленькая головка отвалилась, злодей принялся за следующегочлена семьи и до тех пор, пока не разворотил потроха последнего из детей, покане перепилил шею последнему, он не сбросил свою кипящую сперму, которая делалаего столь жестоким и безжалостным. До того, как наступил конец спектакля, ещетри девушки лишились чувств, а все остальные плакали, не пытаясь даже скрытьслез. Что же касается до матери, она уже не дышала; в жуткой тишинезабрызганной кровью комнаты стоял наш гость, исчадие ада или воплощение зла —как хотите — и оглядывал чудовищные дела своих рук.

— Что такое, дорогой друг! — возмущенно заговорилая, подходя к преступнику и дергая его за обмякший орган. — Неужели высобираетесь оставить этих тварей безнаказанными после того, как приговорили ихк смерти за непослушание?

— Нет, конечно, — тяжело вздохнул он, — но япросто чертовски устал, мне нужен отдых…

Отчаявшись добиться от него каких-либо действий, я подалаему чашку горячего бульона, и он ушел, заплатив сто тысяч франков задоставленное удовольствие.

После Корнаро другой незабываемой посетительницей нашегозаведения была одна венецианка высокого происхождения, чрезвычайно богатая иочень известная своим распутством. Сильвия, сорокапятилетняя дама, высокая,статная, превосходно сложенная, обладательница прекраснейших в мире глаз, тридня провела в нашем доме.

— Дорогие мои, — заявила она, — меняпереполняют соки, от которых я могу освободиться только ценой отвратительныхпоступков. Для начала, — продолжала эта современная Мессалина, — яхочу, чтобы вы продали меня какому-нибудь развратнику с необычными вкусами,который проведет меня по самым мерзким клоакам порока и бесстыдства.

— У меня уже есть такой, я думаю, он вам подойдет.Однако, синьора, он непременно захочет обращаться с вами как с самой последнейшлюхой и может причинить вам боль.

— Ах, милочка, это то, что требуется; мне жутко хочетсястать жертвой такого человека… А что он будет делать после побоев?

— После хорошей взбучки он заставит вас массироватьмужские органы на его лице, потом вам пососут вагину, а в заключение онподвергнет вас содомии.

— Великолепно! Я давно мечтала об этом. Давайтеприступим прямо сейчас, а позже я объясню вам, чем должны завершиться моиутехи.

Я привела ей обещанного клиента. Так совпало, что емухотелось развлечься именно с такой женщиной, как Сильвия, и он был несказаннорад, когда увидел ее. Оставшись наедине, наши актеры не замедлили приступить кделу, а я, находясь за стеной, небрежно развалившись посреди служанок, которыеусердно ласкали меня спереди и сзади, не пропустила ни одной подробности. Дорсининачал с того, что несколькими сильными пинками наградил величественный зад,быстро перешел к рукоприкладству и выдал Сильвии серию хлестких пощечин,присовокупив к ним десяток ударов кулаком, и все это происходило в такомстремительном темпе, что изумленная аристократка только моргала глазами; но ядолжна заметить, что в ее глазах не было ничего, кроме удовольствия. Градударов сменился длинной тирадой площадной брани: редкую женщину оскорбляли иунижали так, как Дорсини свою партнершу.

— Вот так, — сказал он, отдышавшись, — теперьтащите сюда члены, я хочу посмотреть, как эта шлюха исполняет свои обязанности.

В тот же момент появились шесть первоклассных долбильщиков;обнаженная Сильвия, усевшись на грудь распутника, принялась выдаивать их,разбрызгивая сперму на лицо Дорсини, потом втирала опустевшие органы в его носи губы, но его собственный член не подавал никаких признаков жизни. Тогда наподмогу вызвали еще нескольких юношей, и он велел им прочистить влагалище своейвысокорожденной наперсницы.

— Клянусь сатаной, — вскричал он, глядя, как онаизвивается в мужских объятиях, — я ни разу не встречал таких потаскух! Ану-ка, покажи всю свою прыть, старая перечница, покажи, как ты умеешь ругаться,скажи Всевышнему все, что ты о нем думаешь.

Сильвия ответила на эти слова потоком гнусных ругательств поадресу Предвечного, и никогда прежде мне не доводилось слышать столь громких иоскорбительных богохульств. Отъявленный еретик блаженствовал и мастурбировал, иласкал, одну за другой, задницы долбильщиков, не забывая и зад своей шлюхи.Когда он обошел всех, один из мужчин — тот, кто в эти минуты совокуплялся сСильвией, — подставил ему седалище; Дорсини осмотрел его — как выпонимаете, осмотр не обошелся без ритуальных щипков и похлопываний, — ивставил свой член в бессовестно раскрытое отверстие. Сильвия стойко выдержаладвойной натиск: не зря говорят, что в разврате хороши обе роли — и активная ипассивная; единственной колыбелью наслаждения служит воображение, только онопорождает удовольствия, придает им форму и нужное направление; там, гдевоображение спит или бездействует, мы видим лишь простой физический акт —скучный, скотский, неодухотворенный.