Пуля попала в ком земли в нескольких дюймах от левой ноги Кроны. Она не обратила на это никакого внимания и упорно продолжала двигаться вперед.

Теряя уверенность и храбрость и не имея времени перезарядить однозарядное оружие, сектант развернулся, бросился вниз с холма и неожиданно врезался в Ройу.

Крона не замедлила шаг, направляясь к Гэтвуду, призывая его отпустить Мелани. Правая рука Кроны висела плетью, и она не была уверена, что сможет использовать ее. Рука не слушалась. Не поднималась и не сжималась, как ей хотелось.

Что хорошего в руке с мечом, которая не может держать меч?

– Уйди, регулятор! – крикнул Гэтвуд.

В маске Шарбона камердинер снова выглядел, как тот ужас, с которым она столкнулась в подвале. Удерживая Мелани за волосы, он поставил ногу на спину Дон-Лин. Настоящие священники и родственница Себастьяна все еще держались рядом с ней.

– Оглянись вокруг, Гэтвуд! Твое время в качестве пророка закончилось. Ты просчитался. Ты не ровня государству.

Себастьян стоял перед Гэтвудом и Мелани и умолял отпустить его невесту.

– Мастер Гэтвуд, пожалуйста. Пожалуйста.

Интересно, что такого сделали эти двое, чтобы заслужить все это? Она ни на мгновение не поверила бы, что этому способствовал какой-нибудь бог, и уж точно ни один бог не потребовал бы таких жертв.

Правда, зачем кому-то понадобилось устраивать весь этот ужас? И тут Кроне неожиданно вспомнились слова Гэтвуда, которыми он объяснил свою власть над Де-Лией: виноватыми и угрюмыми легко манипулировать.

Каков же был исходный грех? Что же надо было совершить, чтобы в результате докатиться до такого?

– Ничего не закончится, пока я не найду то, что ищу! – заорал он, поднимая руку к горлу Мелани.

В солнечном свете блеснул скальпель. Кровь из раны на плече, похожей на рану Кроны, уже пропитала и рукав плаща, и белую перчатку.

Крона не колебалась ни секунды. Она выпустила из руки меч и бросилась на него, собрав все силы, сбив с ног и его, и его жертву. Здоровой рукой Крона нашла лезвие, накрыла его ладонью, охотно сжала его в руке, отделяя от горла Мелани.

Он должен был понимать, что это конец. Он разоблачен, побежден, и у Айендаров ему больше ничего не светит. Зачем же он продолжает преследовать свою добычу? Острые ощущения, которые он испытывает от убийства? Нет, они не могли довести его до такого безумия. А вот возможность открыть новый вид магии могла.

Он вплотную приблизил к ней свое лицо в маске Шарбона с искусственной ухмылкой, которая будто собиралась разверзнуться и поглотить ее целиком.

В нос ей ударил запах опилок и краски. Она вдохнула в себя Шарбона, остатки его существа. Это был хороший запах, укрепляющий. Тот, который она надеялась вобрать в себя, когда лично уложит маску в ячейку в Холме-каземате.

Она знала, что, даже если она сама втиснется между скальпелем и Мелани, Гэтвуд все равно не выпустит волосы девушки. Поэтому Крона поступила иначе. Окровавленной ладонью она потянулась к его плечу и воткнула пальцы в рану. От шока и боли Гэтвуд выпустил из рук волосы невесты.

Мелани поползла прочь, и те, кто лежал на земле, воспользовались моментом и поднялись на ноги.

Крона боролась с Гэтвудом, который дрался совсем не как старик или мужчина в годах. Нет, он был достаточно силен. Может, из-за того, что вводил себе какие-то растворы, а, может, это был его праведный гнев или чистый адреналин.

Он повторил на ней ее трюк – нашел ее огнестрельную рану, глубоко погрузив туда пальцы. Этим моментом он и воспользовался, чтобы вырваться из ее рук и снова взмахнуть скальпелем. Он выпрямился, стоя спиной к особняку Айендаров. Приподнял локоть. Он был готов рассечь лицо Кроны, намереваясь изувечить ее, порезать на куски.

Крона не съежилась, не уклонилась. Сегодня она видела нечто гораздо худшее, чем он. И боль, которую он собирался причинить ей, была просто болью.

Раздался хлопок. Гэтвуд судорожно охнул и слегка наклонился. И Крона поняла, что его что-то ударило между лопатками.

Он в ужасе повернулся к тому, кто стрелял в него.

Из позвоночника Гэтвуда торчала серебряная игла, воткнувшаяся так надежно, что кровь даже не сочилась. Крона знала, что такой выстрел могла сделать только ее сестра из своего пятизарядника.

– Ты, – завопил Гэтвуд, неуверенно шагая вперед.

Де-Лия, стоявшая всего в нескольких ярдах от него, снова без колебаний выстрелила. Цилиндр пистолета, повернувшись, щелкнул, взорвав паровую камору, и в воздухе пронеслась золотая игла. Она вонзилась в грудь Гэтвуда с пугающе тихим шипением, как будто ногтем провели по простыне.

– Я все равно добуду это, – прорычал он. – Это работа Фионы, работа моей жены, и я ее закончу во что бы то ни стало – ради нее.

Он двигался вперед, и кипевшая внутри него кровь помогала ему держаться.

– Надо было прикончить тебя вчера вечером. А не поручать тебя этим придуркам. Тало не умеет делать настоящих солдат. Заставить его нельзя. Он требует лояльности.

– Чертовски верно, – выплюнула Де-Лия, нахмурившись.

Юбки развевались вокруг щиколоток, контрастируя своей мягкостью со стальным телом и твердой рукой с пятизарядником. Она выстрелила.

В следующее мгновение в его локоть с внутренней стороны вонзилась железная игла.

Его снова накрыло болью. Он попытался согнуть сустав, но от этого игла вонзилась еще глубже.

Крона подползла к месту, где в траве на четвереньках стояли Себастьян, Дон-Лин и Мелани между ними. Она заставила себя подняться, сжимая саблю в здоровой руке. Она была готова встретить любого сектанта, который осмелился бы приблизиться к ее сестре, пока та ставит Пророка на колени.

Гэтвуд заплатит. За все. За то, что сделал с Эстер, с телами, которые до сих пор не опознали, с мадам Стрэндж, главным архивистом, Мелани и Де-Лией.

С ним было покончено. И капитан была тем самым человеком, который должен был его прикончить.

Гэтвуд подскочил, затем пошатнулся. В движение его приводило действие зелий и препаратов, но и оно заканчивалось. Теперь он мог двигаться только небольшими шажками, с трудом удерживая себя в вертикальном положении. В конце концов его тело должно было признать, что оно избито, просто сейчас на это мозгу требовалось больше времени.

Де-Лия сократила дистанцию и, пока Гэтвуд стоял, не переставала стрелять. Никелевая игла пронзила его над правым коленом, и нога подогнулась. Мгновение спустя в воздухе пролетела бронзовая игла, впившись в коленную чашечку на левой ноге.

Он повалился на землю, прокатившись по ней на спине и с криком перевернулся на бок – из спины все еще гордо торчала серебряная игла. Де-Лия достала наручники и убрала пятизарядник в кобуру, намереваясь показать кукловоду, каково это – запутаться в нитях собственных кукол.