пронзительно засвистел, сунув в рот два пальца. По ущелью прокатилось сердитое лошадиное ржание, отдаваясь эхом от скал. Солнце, неподвижно висящее в утреннем небе, на долю секунды заслонили огромные ярко-медные крылья.

Отцовский пегас гневно стукнул копытом о камень, посыпались искры. Он дернул рыжей головой и дохнул пламенем подошедшему хозяину прямо в волосы, не опаляя их.

— Нахал, — ласково сказал повелитель, почесывая жеребцу шею. — Свезешь нас с этим добрым молодцем в столицу? А то ему жениться скоро, а он помирать собрался. Надо спасать ситуацию, пока не поздно.

Он проворно запахнул на дрожащей худощавой фигуре плащ, закутывая заодно и голые ступни, подхватил парня, как будто тот ничего не весил, и посадил его на спину коня. Через мгновение пегас с двумя седоками взмыл в небо.

— Отец, — шепнул Индра уже на высоте. — Мне все не дает покоя мысль о том, что бабка Изабеллы делала тебе нескромные предложения. Ты ведь доложил о произошедшем ее мужу или хотя бы правителю Стратору? Он, конечно, сволочь первостатейная, но ведь позор пал бы сразу на оба знатных рода, и ее, и супруга! Нельзя такое поощрять!

— Не доложил, — ответил Гаруда, придерживая одной рукой сына перед собой, а второй держась за гриву.

— Почему? — изумился сын.

— Ну… — и соколиный правитель вдруг смутился. — Потому что я не отказался. Не смотри на меня так. И закрой рот, ворона залетит.

— Но… опешил Индра, снова густо краснея. — Это же конфликт уже между тремя родами, ведущий к междоусобице! И связываться с чужой женой позорно для благородного воина!

И Гаруда совсем по-мальчишески расхохотался.

— Эти слова еще раз доказывают, что мой сын умнее своего отца, — ласково ответил он. — Думаешь, в шестнадцать лет меня волновали такие высокие материи? Я был зол, как демон, на всех этих высокопоставленных баранов, и хотел, чтобы они все друг друга поперерезали, желательно за один присест. О государстве я думал в последнюю очередь. Дошло до меня, что я чуть не натворил, уже потом, когда сам принял власть. Кстати, Лорелия через месяц после моего восхождения на трон попросила о встрече, где намекала на всяческое покровительство ее мужу с моей стороны в обмен на собственное молчание.

— Какая наглость, — возмутился Индра. — Неужели ты пошел у нее на поводу?

— Если я стал править в двадцать один год, это не значит, что ума у меня еще не было, — хмыкнул отец. — Я ответил, что готов смиренно принять общественный позор и выплатить лорду Аусдису компенсацию за поруганную честь в размере половины своего состояния. У нее был шанс вручить мужу полкоролевства — но саму бы ее прилюдно четвертовали за блуд, законы мы тогда еще поменять не успели. Почему-то эта достойная женщина решила, что не настолько любит своего супруга, чтобы делать такие щедрые подарки.

— Да ты был коварным властителем, как я посмотрю, — тихо засмеялся Индра, постукивая зубами. — Меня что-то знобит. Можем немного снизиться?

— Мы и так летим над самыми деревьями, сынок. У тебя просто снова началась лихорадка. Потерпи, до Аквиллариума осталось полчаса.

Когда волшебный конь опустился в дворцовых садах, у Индры от жара уже начало мутить разум. Он хрипло постанывал и проваливался в тяжелое туманно-красное марево, то и дело кашляя.

— Целителей в покои принца! — приказал повелитель Гаруда слугам, пытающимся унять храпящего жеребца и увести его в конюшню. — И Рагнара туда же, немедленно!

Главный дворцовый целитель уже бежал навстречу прибывшим, проворно перебирая толстенькими ножками.

— Бедняга, — заохал он, с жалостью глядя на Индру. — Что случилось?

— Сразился с Великим Полозом и пострадал, плюс застарелая лихорадка с воспалением легких — торопливо объяснил правитель. — Скажи своим, пусть готовят зелье из потогонных ягод, да непременно свежего урожая.

— Сей же час будет сделано, — поклонился целитель.

Индра, лежащий на руках отца, вдруг снова пошевелился.

— Алиса… — тихо простонал он. — Али-ссса…

— Что это с ним? — испугался толстяк. — Кого он зовет?

— Не знаю. Бредит, наверное, — пожал плечами Гаруда, уже собираясь взлететь, чтобы добраться до комнаты сына по воздуху, а не через скопление дворцовых лестниц. — Поторопись! Лечение не терпит отлагательств, и так две недели потеряли.

* * *

Илона не успела даже открыть рот и заорать, как кикимора прижалась к ее ноге и схватилась за коленку. Перед глазами все завертелось и поплыло зеленовато-коричневыми сполохами.

Вывалились они через минуту на очередной лесной поляне, поросшей клевером. Впереди прямо по курсу из земли торчала скала высотой в три этажа. Судя по всему, недавно произошел оползень, который засыпал часть поляны мелкими и крупными булыжниками.

Марыся тоненько застонала и осела в траву. Из носа у нее хлынула зеленая кровь.

— Не могу, — прошептала она. — Сил уже нет. Я даже на три километра тебя от этой твари не увела! По запаху нагонит минут через десять!

— Маренька, маленькая моя, — сердце Илоны дрогнуло от жалости. — Ты сама уйти сможешь?

— Я тебя не брошу! — вскинулась мокруха, утирая нос.

— И не надо. Беги к ребятам, у них оружие. К тому же, Кира двигается быстрее человека. Мы далеко от них?

— Не очень, — прислушавшись, ответила кикимора. — Мы даже ближе к бункеру, чем они.

— Беги к ним, зови на помощь. Иначе пропадем обе зазря.

Марыся, шмыгнув носом, растворилась в ельнике. И Илона почувствовала, как враз наваливается отчаяние, как деревенеют от усталости мышцы, как дрожат руки. Она одна, из средств защиты только камни вокруг. Надежды на то, что неведомая сила снова ей поможет, никакой.

Женщина мысленно приказала себе не ныть и, кряхтя, попробовала забраться на скалу. Может, на высоте ищейке будет сложнее до нее добраться? Но ничего не вышло, уставшее тело словно налилось свинцом и не слушалось. Она только исцарапала себе ладони в кровь.

«Вот они, булки и шоколадки твои, — с ненавистью подумала она, чихая от поднявшейся пыли. — Ими, отложившимися в жир на животе и бедрах, тварь и закусит с радостью».

Илона вжалась в скалу, которая нависла над головой, как балкон в южном курортном городе, цветочков только не хватало. Подняла булыжник подлиннее и поострее, сжала в кулаке. Второй рукой она дотронулась до расселины за спиной. Холодный камень успокаивал нервы. Если валькирия не успеет — что ж, придется принять бой и постараться хотя бы ранить мерзкого ящера, прежде, чем он сожрет ее.

Именно тогда она снова почувствовала в теле гул, как перед землетрясением. Кровь прилила к вискам и зашумела в ушах. Стало жарко.

«Неужели все-таки инсульт? — испуганно охнула Илона перед тем, как провалиться во тьму. — Предупреждала же Нелли Михайловна, что надо себя поберечь и не