Но вот что примечательно… Когда подняли тело Гатри и врач велел всем оставаться на своих местах, Реквик повернулся, как бы подчиняясь, расправил плечи и посмотрел на нас с Моникой или, скорее, чуть выше наших голов. Похоже, он искренне скорбел – и в то же время безмятежно улыбался, на мгновение став вечным зрителем театра жизни, в котором эта маленькая трагедия была лишь частью куда более обширной и невероятно увлекательной истории.

В тот миг я понял, что Реквик мог это сделать, что он успешно преграждал нам путь в пустую реквизиторскую во время поисков, что костюм Призрака можно было надеть и снять за несколько секунд (хотя плечи Реквика не подпирали его так, как плечи Гатри) и что я ни разу не видел его и Призрака одновременно, ни до, ни во время представления. Да, Гатри прибыл за несколько минут до меня… и умер… и Реквик, почерпнувший силы в выпивке, занял его место.

Моника позже призналась мне, что сразу поняла: именно это лицо с высоким лбом она разглядела сквозь зеленоватую марлевку.

Очевидно, в тот вечер Призраков было четыре: Джон Маккарти, Фрэнсис Фарли Скотт, Гатри Бойд и четвертый, который и играл эту роль. В отключке или нет, он знал слова, поскольку множество раз слушал «Гамлета»… или же вспомнил о том, как играл эту роль во времена Елизаветы I. Билли (он же Уилли) Симпсон, или просто Уилли Ш., исполнил роль Призрака. Хороший актер приходит на выручку, сам не сознавая того.

В тот момент, когда Дон-старший произнес: «Звонят в дверь» – и отодвинул стул, Венди как раз перевернула свою мисочку, рука Джона проползла по краю тарелки на встречу с ложкой, а Дон-младший начал пинать ножку стола, таращась в пространство, словно разглядывал невидимый миру приключенческий комикс.

Кэтрин бросила взгляд на Дона-старшего, оторвавшись на мгновение от сложной задачи – вернуть в мисочку морковное пюре, одновременно придерживая шустрые ручонки Венди.

– Я не слышала, – сказала она.

– Я открою, – вызвался Дон-старший.

Прошло минуты три. Вгоняющая в транс процедура кормления Венди (миска – ротик, миска – ротик) успешно возобновилась. Рука Джона совершила стратегический прорыв, и вскоре остатки морковки исчезли с тарелки. Дон-младший тихонько подошел к окну и застыл, просунув голову между тяжелыми розовыми шторами и глядя на темный газон перед входом. «Наверное, и там у него какое-то невидимое приключение», – подумалось Кэтрин. Она с любовью наблюдала за сыном. Мальчики всегда во власти любопытства, необычное притягивает их как магнитом. Девочки не такие.

Когда Дон вернулся к столу, вид у него был довольно задумчивый. Прямо как у Дона-младшего, отметила Кэтрин.

– Кто это был, дорогой?

Муж воззрился на нее со странным выражением лица и ответил не сразу:

– Старый приятель по колледжу.

– Ты не пригласил его в дом?

Дон покачал головой, взглянул на детей и тихо сказал:

– Он уже давно покатился по наклонной. Человек с сомнительной репутацией.

Кэтрин наклонилась вперед и оперлась на локти:

– И все-таки, если ты с ним когда-то дружил…

– Боюсь, он бы тебе не понравился, – отрезал муж решительно, но, как показалось Кэтрин, с оттенком сожаления.

– Я с ним не знакома?

– Нет. Его имя Дейв Вензел.

– Он просил денег?

Дон, казалось, не слышал вопроса. Потом:

– Денег? Нет-нет!

– Но зачем он приходил?

Дон молчал и лишь хмурился.

Дети перестали есть. Дон-младший отвернулся от окна. Шторы сомкнулись за его спиной.

– Пап, он ушел? – поинтересовался Дон-младший.

– Конечно.

Несколько мгновений стояла тишина. Потом Дон-старший произнес:

– Наверное, обошел дом с другой стороны.

– Как странно, – заметила Кэтрин. Потом, улыбнувшись детям, спросила: – Ты встречался с ним после колледжа, Дон?

– Нет, мы не виделись со дня окончания.

– Ну-ка, вспомним, сколько времени прошло с тех пор? – Она состроила огорченную гримаску, поддразнивая мужа. – Господи боже, много-много лет! Четырнадцать или пятнадцать. А месяц сейчас тот же.

И снова Дон напряженно уставился на нее:

– Так бывает. Сегодня ровно тот самый день.

* * *

На следующее утро, входя в офис мужа, Кэтрин думала о таинственном мистере Вензеле. Не потому, что вчерашний инцидент как-то особенно засел в памяти, а потому, что о нем ей напомнила случайная встреча в поезде с другим приятелем и коллегой Дона.

Настроение у Кэтрин было отличное. Приятно при встрече со старым ловеласом обнаружить, что он все еще находит тебя привлекательной, а ты наконец избавилась от юношеской неуверенности в себе, одновременно болезненной и волнующей. Бодрящее чувство.

«Как же мне повезло, что у меня есть Дон! – думала она. – Другие жены переживают по поводу любовниц (интересно, как с этим справляется жена Карлтона Хейра?), вынуждены мириться с неудачами мужа (женат ли мистер Вензел?), капризами и непоседливостью, мальчишескими бунтами против житейской рутины. Но Дон другой. Такой привлекательный и при этом такой верный. Такой романтичный и при этом такой правильный. У него кроткое сердце».

Она поздоровалась с секретарем.

– Мистер Маккензи занят?

– У него посетитель. Некий мистер Вензел, я полагаю.

Кэтрин и не пыталась скрыть любопытство:

– Ой, а расскажите мне о нем. Как он выглядит?

– Вообще-то, я его не видела, – ответила мисс Коршак с улыбкой. – Мистер Маккензи сказал, что ждет к себе какого-то мистера Вензела. Думаю, этот джентльмен пришел несколько минут назад, когда я отлучилась. И я знаю, что у мистера Маккензи сейчас посетитель, потому что слышала, как он с кем-то разговаривает. Позвонить вашему мужу, миссис Маккензи?

– Нет, я подожду. – Кэтрин села и сняла перчатки.

Через пару минут мисс Коршак взяла со стола какие-то бумаги и вышла. Кэтрин приблизилась к двери мужниного кабинета. Время от времени она слышала голос Дона, но не могла разобрать, что именно он говорит. Сквозь матовое стекло виднелись только расплывчатые пятна света и тени. Кэтрин ощутила внезапный укол тревоги. Она подняла руку, усыпанную веснушками почти такого же цвета, как ее волосы, и постучала.

Все звуки в кабинете стихли. Затем раздались шаги и дверь открылась.

Какое-то мгновение Дон невидяще смотрел на жену. Потом поцеловал ее.

Кэтрин вошла в устланный серым ковром кабинет.

– Где же мистер Вензел? – спросила она, оборачиваясь к мужу в полушутливом изумлении.