Но и с надеждой.

Глава седьмая: Светлое

Антон Бергстрем не хуже кардинала и принца Элодисского видел расклад сил в королевстве, и понимал, что даже в виду произошедших событий, норвежцы против Элодисцев не пойдут. Не сейчас. Они прекрасно понимают, что теперь, когда нет Еннеров, второй по значимости в Междуречье семьей стали Бергстремы, и власть им не отдадут. Не в этой жизни. Так что на тинг норвежцев у него особой надежды не было. Но он считал, что момент все равно крайне удачный и весьма подходящий для того, чтобы объединить междуреченцев и заставить их забыть недоверие к Бергстремам и свою привычную лояльность в адрес принца Элодисского. А для этого им следует собрать собственный тинг, и не в Лионесе, а в Лавбурге, и прямо сейчас. Ситуация-то тревожная, слов нет, какая тревожная и опасная! Созывая дворян в Лавбург, он особо напирал в своих посланиях на то, что норвежцы пока еще все соберутся, пока еще обсудят и что-то решат, а действовать-то нужно прямо сейчас, пока не поздно! Корнелиты бесчинствуют, грабят, жгут, Птицы, чельфяки зловредные, тоже начали борзеть и какой ужас сотворили в замке Зеленого Леса, монастыри и аббатства пылают, Еннеры и Ардо Бергквист мертвы.

– А что до мальчишек Хлорингов, – говорил он, когда все уже собрались и слушали его, рассевшись в Рыцарском зале замка Ангелов, – так они было сунулись сюда, да тут же и попали, как кур в ощип, и сидят теперь в осаде, в Кальтенштайне, как будто без них у нас проблем маловато!

– Предлагаешь выручать их? – С сомнением поинтересовался пожилой Адам О’Гарро, хозяин Ейсбурга. – Или что?

– А мне очень хотелось бы услышать, что на самом деле происходит с дочерями Лайнела. – Перебил его Вольфганг Бронсон. – И как так вышло, что Северная Звезда была захвачена. На самом деле, междуреченцев волнует это куда сильнее, чем все остальное.

– Об этом мы услышим прямо сегодня. – Ответил Антон Бергстрем. Его сын мрачно сидел во главе стола, откинувшись в кресле, покрытом медвежьей шкурой, и тоскливо думал о можжевеловой водке. Как все было весело, пока папаша не приехал! Интриган хренов… Одно радует: сегодня проклятый Рон получит, наконец, по заслугам.

– Сейчас некий Рон Гирст привезет сюда девочку, младшую дочь дорогого нашего Лайнела, упокой, Господь, его душу! И ему придется подробно нам объяснить… – Он замер, чуть наклонившись к пажу, который, задами пробравшись к нему, начал что-то торопливо шептать на ухо. Бергстрем переменился в лице, и его сын впервые проявил признаки оживления. И что, интересно, вычудил его братец-бастард?

Он получил возможность узнать это буквально через пару минут. В зал вошли, гремя шпорами, Кенка и Рон Гирст, которых сопровождала Фиби Еннер, бледная, но спокойная и без малейших следов слез. Бронсон и Конрад Аронсон встали, остальные подались вперед, пожирая Фиби глазами.

– Приветствую господ рыцарей. – Поднял руку в рыцарском приветствии Кенка. – Просим прощения за небольшую задержку.

– Фиби, дорогая, приношу свои соболезнования! – Вольфганг первым подошел к ней, взял за руки. – С тобой все в порядке? Тебе нужна помощь? Любая помощь, которая тебе необходима…

– Благодарю. – Спокойно ответила Фиби. – Мне не нужна помощь. Я чувствую себя нормально. Насколько это возможно после такой утраты.

– Присаживайся, дорогая. – Бронсон усадил Фиби подле себя. – Мы рады видеть тебя и убедиться, что с тобою все хорошо! Но мы все беспокоимся! Что произошло в Северной Звезде? Что с Гарольдом, с Луизой?

– Они мертвы. – Фиби прикрыла глаза, и многие перекрестились. – Мой кузен, Енох, убил отца, заманив в ловушку, и маму… – Голос на миг изменил ей, она прикусила губу. Но быстро справилась с собой. – Рональд оказался настоящим рыцарем и спас нас с сестрой от Еноха и его людей. И теперь я – его невеста.

– Невозможно! – Выдохнул Антон Бергстрем, и его поддержал слитный гул. – Ты из старинного норвежского рода, дочь славного эрла, а кто этот человек?!

– Этот человек – внушительно заговорил Кенка, – мой сын, Рональд, и я признаю его права, назначаю его своим наследником и благословляю его брак с этой девицей. Я думаю, – он повысил голос, перекрывая поднявшийся гвалт, – род Сулстадов достаточно знатен для родства с Еннерами?!

Пока Антон Бергстрем приходил в себя от последствий нанесенного удара, его сын, Андерс, вдруг самым неприличным образом заржал, заржал, словно какой-нибудь жак, а не рыцарь. Все притихли, непонимающе уставившись на него, а он встал, не переставая посмеиваться и фыркать, подошел к столу, налил себе щедрую порцию можжевеловой водки и залпом выпил, утер рот, и снова заржал. Что тут началось! Рыцари наперебой требовали от Фиби, чтобы она призналась, что ее запугали, принудили; твердили, что они готовы ей помочь и защитить от кого угодно. Фиби положила этому конец, встав подле Рона и сжав его руку.

– Меня никто не принуждал. – Произнесла она низким, твердым голосом. – Я совершаю этот шаг осознанно и добровольно! И прошу, если вы в самом деле желаете мне добра, больше не оскорблять меня и моего жениха! Став моим супругом, он становится эрлом Фьесангервенским, и я ПРОШУ, отнестись к нему с уважением! К нему, и всему, что мы с ним здесь решим и за что отдадим свой голос! Мы прибыли не показать себя, а участвовать в вашем тинге. Мы в своем праве? Нет? Я хочу услышать ответ сейчас же!

– Разумеется, миледи, – церемонно произнес Аронсон, – никто не оспаривает твоих прав, как наследницы твоего уважаемого отца. И мы рады, что род Еннеров по-прежнему с нами.

– Хорошо. – Спокойно кивнула Фиби, снова садясь в кресло. Рон встал подле, положив ладонь не на плечо, но на спинку кресла подле этого плеча, почти касаясь его – Фиби чувствовала его тепло. Бергстрем пережил удар и сделал хорошую мину, внутренне исходя яростью и разочарованием. Рон прислал ему вестника со словами: «Скоро буду с девчонкой», и Бергстрем ни на секунду не усомнился, что тот, как обычно, выполнил его приказ. «Хорошо же, Кенка. – В ярости думал он. – Думаешь, переиграл меня?! Думаешь, выгоду поимеешь от своей подлости?! Как бы эта выгода и для тебя, и для Рона с его девкой, не обернулась худшим поражением в вашей жизни!!!».

Коротко говоря, Бергстрем предлагал идти к Кальтенштайну, разбить корнелитов, захватить мальчишек Хлорингов и вернуть их отцу в обмен на независимость для Междуречья. Для себя он имел в виду смерть обоих близнецов и обмен на Габи, но и звуком единым об этом не заикнулся. Разумеется, многим предложение