– Ну вот, – промолвила она, бросив плутовской взгляд сквозь анфиладу комнат, тянувшихся слева и справа, – так можно не бояться, что нас подслушают. Я хочу передать вам вести, которые вас наверняка обрадуют и вернут надежду в ваши сердца.

– Что же это за вести? – воскликнули обе женщины.

– Тише! – резко выдохнула девушка. – Как принято говорить у нас, флибустьеров, в лесу даже у листьев есть глаза, так что не так громко, а то ведь у стен могут быть уши.

– Говори же, девочка, говори, во имя неба! – взмолилась герцогиня, беря Майскую Фиалку за руку, в то время как донья Виолента взяла ее за другую.

– Так вот, знайте: когда мы остановились возле этого проклятого дома, среди зевак, вышедших на нас поглядеть да потешиться над нами, одного я признала.

– Ах! – проронила донья Виолента.

– Да, этот человек нынче ночью провел меня в Веракрус, и с его помощью я попала в тюрьму к Олоне. Он очень честный, и зовут его Педро Гарсиас.

– А он-то признал тебя, девочка?

– Да, мы с ним успели переглянуться.

– О, тогда мы спасены! – обрадовались обе женщины.

– Надеюсь, – продолжала Майская Фиалка. – И все же прошу, будем вдвойне начеку! Главное – ничем себя не выдать. Этой ночью мы не станем ложиться спать, чтобы быть готовыми ко всему. Останемся втроем в одной комнате и покрепче запремся.

– Да-да, – согласилась донья Виолента, – конечно, сестренка, мы согласны и сделаем все, что ты скажешь. Будь нам указующим перстом!

– Положитесь на меня. Онцилла думает, что теперь ему уже ничто не угрожает. Но и часа не пройдет, как по его следу пойдут те, кому он скоро дорого заплатит за все, что сделал сегодня.

– Помолимся же Богу, – проговорила герцогиня, – помолимся горячо, чтобы Он не лишил нас своей заботы, которой до сих пор окружал! Только в Его власти спасти нас!

Олоне, отослав Майскую Фиалку во дворец герцога де Ла Торре, думал если не нагнать девушку, то по крайней мере быть там же через несколько минут после нее. Но, к сожалению, ему пришлось задержаться дольше, чем он рассчитывал. И вот почему.

Среди крестьян, толпившихся утром у городских ворот, чтобы попасть в Веракрус, человек десять спаслись бегством, дав тягу прямиком через поля. Флибустьеры понимали: если весть об их высадке разлетится по округе меньше чем за пару часов, им придется иметь дело с куда более грозными силами противника, которые стянутся со всех окрестных городов и весей. А следовательно, они будут вынуждены спешно возвращаться на свои корабли, утратив таким образом все преимущества, включая внезапность. Значит, им нельзя было упустить ни одного мексиканца – ни из горожан, ни из крестьян, прибывших по торговым делам в Веракрус.

Иными словами, Красавец Лоран приказал Олоне взять несколько человек и вернуть беглецов. Но, как писал древний поэт, страх окрыляет и не самых расторопных. Тут же не просто страх, а суеверный ужас обуял крестьян при виде флибустьеров, которых они держали за сущих демонов. Поэтому бедняги успели далеко убежать еще до того, как флибустьеры опомнились и пустились за ними в погоню. Олоне понадобилось больше часа, чтобы изловить всех беглецов и препроводить в крепость.

Когда же бедолаг посадили под замок, молодой человек, наконец освободившись и решив не терять ни единого мгновения, вместе со своим неразлучным спутником Питрианом пустился бегом во дворец герцога де Ла Торре. И горькое предчувствие сжало его сердце, когда, оказавшись на месте, он вдруг увидел, что ворота и наружные двери во дворце взломаны.

– Что же здесь произошло? – машинально останавливаясь, проговорил он.

– Давай войдем! – сказал в ответ Питриан. – Сомнения – скверная штука, особенно в нашем положении. Лучше сразу все узнать, чтобы решить, как быть дальше.

И они вошли. Все двери внутри были распахнуты настежь; повсюду валялась опрокинутая мебель, большей частью разбитая. Кругом царило полное опустошение. Мучительная тревога все крепче сковывала двух друзей, пока они обходили мрачные, погруженные в тишину залы. Ни тот, ни другой не проронили ни слова. Ужас душил их, мешая голосу прорваться сквозь стиснутые зубы. Так они дошли до кабинета герцога де Ла Торре.

Поперек порога лежали два тела, все в крови. Эти несчастные так и застыли, сжимая в руках оружие, не смогшее их защитить. Олоне с Питрианом тут же склонились над ними: то были преданные слуги герцога, которых он, перед тем как покинуть дворец, оставил оберегать герцогиню с дочерью. И они оба пали, сохранив верность долгу.

Олоне вдруг показалось, что один из них все еще жив. Вместе с Питрианом он оказал ему посильную помощь – и вскоре, к своей радости, увидел, что тот открыл глаза.

Это был Муньос, герцогский камердинер. Рана у него и впрямь была серьезная, хотя и неопасная. От большой потери крови он впал в обморок и, вероятно, так бы и умер, не поспеши Олоне промыть ему рану и туго перевязать. Молодые люди на пару перенесли раненого на постель и уложили так, чтобы ему было удобно; однако прошло немало времени, прежде чем тот обрел силы и смог отвечать на вопросы, которые Олоне не терпелось ему задать.

Наконец его затуманенный, лишенный всякого выражения взгляд мало-помалу прояснился и стал осмысленным. Несчастный признал своих спасителей – его бледное лицо осенила горькая улыбка, и он глубоко вздохнул.

– О-о, – пролепетал он, – ну почему вы так поздно?

– Что случилось? – живо спросил Олоне.

– Ужасное, – продолжал раненый медленным, монотонным голосом, словно из последних сил. – Во дворец ворвались разбойники. Они покрушили мебель и украли все ценности.

– Неужели флибустьеры посмели учинить такое?! – возмутился Олоне.

– Нет, – сказал несчастный, – флибустьеры здесь не объявлялись.

– Тогда кто же эти мерзавцы? – допытывался молодой человек.

– Мексиканцы. Они разграбили дворец и убрались восвояси, забрав с собой госпожу герцогиню и ее дочь – донью Виоленту.

– Вы знаете тех людей?

– Их главарь уже раз бывал здесь. Я его тогда встречал, на нем был капитанский мундир, а сам он отрекомендовался как Пеньяранда.

– А! – вскричал Олоне, в ужасе содрогнувшись. – Это же Онцилла! Ну а женщины что же, совсем не сопротивлялись?

– От страха они лишились чувств. Их выносили чуть ли не замертво, и вроде как на носилках, если я не ослышался.

– Герцогиня с дочерью были не одни. С ними же была еще и девушка?

– Да, храбрая такая! Она в одиночку минут десять сдерживала разбойников – они дрожали от одного ее взгляда. И только хитростью их главарю удалось ее уговорить: он уверял, что явился по вашему приказу, чтобы перевезти обеих дам в безопасное место, а сам обманул.