– И что потом? – с тревогой вопросил Олоне.

– Потом, – едва внятно, на глазах теряя силы, продолжал раненый, – она согласилась передать им вам, но при условии, что будет их сопровождать.

– Значит, она с ними?

– Да, по крайней мере уехали они вместе.

– Слава богу! – проговорил флибустьер. – Такой защиты, пусть слабой, может, и хватит, чтобы удержать негодяев. Во всяком случае, у герцогини с доньей Виолентой есть хоть какая-то надежда.

– Скорей… – с усилием продолжал раненый, – скорей предупредите герцога о случившемся. Может, он еще и успеет вызволить госпожу герцогиню с дочерью из лап этих мерзавцев.

– Но где мне его искать? – спросил Олоне.

– Господин герцог ушел во главе войска. И если еще сражается, то вы найдете его в самой гуще боя. Не теряйте ни минуты – оставьте меня. Сейчас мне уже ничем не помочь, а вам надо торопиться, если хотите спасти мою несчастную хозяйку с дочерью.

Олоне пришлось признать, что честный бедняга был прав. Он оставил на столе, у него под рукой, кое-какие укрепляющие снадобья и прохладительное питье, после чего двое друзей, обещав его не бросать, попрощались с ним.

– Спасибо, спасибо! – слабым голосом поблагодарил Муньос. – Обо мне не беспокойтесь. Позаботьтесь лучше о хозяйке с дочерью.

После этого флибустьеры покинули дворец, но перед тем позаботились запереть за собой наружные двери, а ключи взять с собой. Они направились на главную площадь, где был назначен общий сбор.

Когда наши друзья подходили к площади, Дрейф и герцог де Ла Торре уже минут десять как вели очередные переговоры по поводу сдачи города и выкупа за его освобождение.

Но как бы ни торопился Олоне, сколь бы жгучей ни была его тревога, ему, к сожалению, пришлось молча дожидаться окончания переговоров.

Герцог де Ла Торре, как и было условлено, собрал в церкви Пресвятой Дароносицы городскую знать и купцов. Герцог не питал никаких иллюзий насчет шаткого положения, в каком оказался Веракрус. Больше того, его близкие отношения с флибустьерами позволяли ему оценить и то, сколь непрочна, по правде говоря, власть их предводителей, командовавших экспедицией. В самом деле, как бы ни уважали Дрейфа Береговые братья и сколь бы преданны ему ни были, герцог знал – они запросто низложили бы его и назначили вожаком другого, если бы заподозрили, что он может их обмануть или по крайней мере изменить своему долгу, проявив малодушие или жалость в ущерб их интересам. Учитывая все эти обстоятельства, герцог решил четко поставить вопрос перед городскими властями и, главное, добиться от них скорейшего ответа. Что он и сделал.

И вот трубный глас возвестил о возобновлении переговоров.

– Итак, – спросил герцога Дрейф после того, как поприветствовал его, – к чему мы в итоге пришли? И сможем ли обсуждать наши дела без всяких ограничений?

– Да, капитан, – ответствовал герцог, – однако мои полномочия, разумеется, ограничены определенными рамками.

– Ясное дело, – с улыбкой продолжал Дрейф. – Впрочем, мы вовсе не собираемся наступать вам на горло.

– Гм! Да вы как будто уже это делаете, притом с неизменным упорством.

– Ну-ну! – в свойственной ему манере, полушутя-полусерьезно, заметил Дрейф. – Ваши сородичи проявят редкую неблагодарность, если не выразят вам свою глубочайшую признательность, господин герцог. Не ввяжись вы в эту заваруху, дело было бы давно сделано, город – взят. И единственными нашими хлопотами были бы сокровища. Клянусь честью, любезный герцог, не приди вам в голову столь дерзкая мысль, я уже давно разобрался бы с этими бравыми вояками, которые еще не далее как вчера только и думали о том, чтобы поскорей снести вам голову! Но в конце концов, нам надо договориться, дабы избежать досадных недоразумений. Ведь нет ничего горше, чем досадные недоразумения, или вы так не считаете, господин герцог?

– Да уж, – с улыбкой отвечал тот, – только с вами, капитан, добиться этого непросто.

– Полноте! С чего вы взяли?

– Ну да! К тому же вы привыкли выражаться так ясно, что ваши слова обычно не вызывают никаких сомнений.

– Ну что ж, в таком случае основы нашего договора должны сводиться к следующему: во-первых, город выплачивает выкуп, дабы не быть сожженным дотла и разрушенным до основания; во-вторых, богатые купцы выплачивают выкуп и за себя, чтобы сохранить свои товары; в-третьих, горожане расплачиваются за то, чтобы не подвергнуться разграблению, и так далее и тому подобное; в-четвертых, город выплачивает выкуп за возврат флотилии, захваченной у острова Сан-Хуан-де-Лус и размещенной на острове цитадели, а также крепости в Веракрусе, равно как и за освобождение пленных. Ну, что скажете, господин герцог?

– Гм, – с горькой усмешкой проговорил герцог, – скажу, любезный капитан, что выкуп в итоге выходит немалый… и сводится к сумме?..

– О, к самой что ни на есть круглой – двадцать миллионов пиастров.

Герцог аж подскочил от удивления, услышав такую баснословную сумму.

– Вы шутите? – спросил он.

– Господин герцог, – холодно отвечал Дрейф, – я не привык шутить, когда речь идет о делах.

– Но двадцать миллионов пиастров… вы хорошо подумали?

– Верно, господин герцог, вы правы, подумал я не очень хорошо. Забыл вот о священных кубках да прочих украшениях и реликвиях по церквям и монастырям. Оценивая все это в пять миллионов пиастров, думаю, я проявляю не слишком высокую требовательность. Продолжайте, сударь, не сомневаюсь, с вашей помощью я смогу припомнить еще много чего такого, что забыл или не учел.

Герцог де Ла Торре от досады кусал губы.

– Но в конце концов, – сказал он, – двадцать миллионов пиастров – огромная сумма!

– Простите, господин герцог, с вашего позволения, я бы уточнил: уже не двадцать миллионов, а двадцать пять – разница существенная.

– Однако мне кажется, сударь…

– Послушайте, будьте же добросовестны! – с радушным видом прервал его Дрейф. – Вы полагаете сумму двадцать пять миллионов пиастров баснословной. Что ж, на первый взгляд она и правда может показаться таковой, но по здравом размышлении приходится признать, что в действительности она скромна и не завышена.

– Да что вы говорите!

– А вам, сударь, хватило бы двадцати пяти миллионов пиастров, чтобы восстановить город, спустить на воду шесть кораблей первого ранга с полным вооружением и экипажами да еще заново отстроить крепости, такие как на Сан-Хуан-де-Лусе и в городе? Вот-вот, сударь, так о чем разговор – пустое!

– Но в конце концов, сударь, ваши слова справедливы лишь отчасти. И позвольте, однако, заметить, что мы не это сейчас обсуждаем.

– О да, понимаю, мы как два торгаша, что пытаются с выгодой выставить свой товар.

– Торгаши или нет, любезный капитан, но есть вопрос, о котором вы забыли, хотя он стоит того, чтобы о нем напомнить.