— Тогда уходи. Где выход — знаешь.

Прикладываю кулак к губам, чтобы скрыть короткий рык. Тай ведёт себя со мной как пятилетка с того самого момента, как вместо него в сражение с Антоном вступила я. Для него это был как удар ножом со спины: предательство в чистом виде.

Не понимает, глупый, что я спасла его! И от ответственности перед почти что сотней оборотней, привыкших за последнее время к самоуправству, и перед кровью мученика, запах которой мне до сих пор так и не удалось стереть с кожи.

Я убивала и раньше, но Антон, пожертвовавший собой ради безопасности близких, это не воры, обманщики и преступники, калечить которых я привыкла.

Когда он умер, умерла и часть меня. Что-то невинное, что-то чистое. Может, та крошечная часть, которая была во мне от человека.

Потеря, которую невозможно будет восполнить.

— У меня нет времени на пререкания, — прозрачно сообщаю я. Подхожу к Таю, хватаю его за шкирку, приподнимаю, встряхиваю. И толкаю в сторону двери. — Вперёд.

— Хватит руками размахивать! — возмущается Тай. Гордо поправляет воротник. — Я сам пойду, и то только потому, что это моё желание.

— Ну да, конечно.

Тай прощается с Даней и с остальными миротворцами. Каждого называет по имени, но мне не верится, что он и правда лично знаком со всеми: вполне возможно, что всё придумывает на ходу, мне назло. Думает, что это может меня задеть — то, что со всеми вокруг он уживается и находит общий язык абсолютно без какого-либо труда, в отличие от меня.

— Прекрати играть на публику, — прошу я уже на улице.

Снова идёт снег. Нам, оборотням, нет необходимости укутываться как людям, чтобы согреться, поэтому на мне из верхней одежды лишь лёгкая курточка. Однако я застёгиваю её до самого горла. Мало ли что: ветер сегодня сильный, а подхватить местную заразу не хочется.

— Это не игры, — Тай пинает снег под ногами. — Я первый подумал о том, чтобы стать альфой! Так нечестно!

— Вот как раз из-за того, что ты об этом подумал, стать альфой пришлось мне.

— Я тебя об этом не просил!

Я тебя тоже, хочется сказать мне. Не просила ведь, чтобы он внезапно стал таким инициативным.

— Ты знаешь, где Магдалена? — спрашиваю вместо этого.

— Конечно. А ты знаешь, что в обязанности альфы входит контроль всех членов стаи и то, где они находятся?

— Заткнись.

Тай движется по тротуару вдоль штаба, затем дальше по кварталу, проходя жилые дома и торговые точки. Я иду рядом, но держу дистанцию.

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, где Магдалена, но при этом грубишь мне? — после небольшой паузы говорит Тай. Разворачивается, идёт спиной. Недовольство на лице выражает сведёнными к переносице бровями. — Где логика?

Я резко торможу и говорю:

— Ты меньше меня хочешь, чтобы я сейчас развернулась и ушла.

Ведь так и есть. Ему уж больно хочется всегда быть в центре событий.

— Ладно, ладно, — Тай сдаётся. Вздыхает, пораженчески хлопает себя по бокам. — Не уходи. Я скажу, где, только сначала… — Тай указывает себе за спину. — Зайдём? Я проголодался.

Мы, оказывается, стоим напротив кафе. Фасад отдалённо знаком, но я не помню, чтобы посещала это заведение.

— У тебя есть пять минут, — успеваю предупредить я, прежде чем Тай исчезает за стеклянными дверьми.

А потом плетусь за ним.

В нос сразу ударяет запах кофе. Ужасная вонь раздражает нос, заставляет меня несколько раз чихнуть. Тай запаха будто не замечает, хотя у него такое же острое обоняние. Даже наоборот, вдыхает шумно и полной грудью.

Пока он идёт к кассе, чтобы сделать заказ, я занимаю самый дальний столик. Осматриваюсь. В кафе посетителей совсем нет. Единственным является старичок, сидящий в другом конце зала. Стол перед ним уставлен стаканчиками, сам он потихоньку потягивает свой напиток из ближайшего и одновременно читает какую-то книгу. В какой-то момент старичок чувствует мой взгляд и поднимает свой, но я успеваю среагировать раньше и теперь смотрю на Тая, возвращающегося ко мне с двумя большими чёрными кружками.

— У меня какао, — сообщает он. — А у тебя чай с молоком. — Одну из кружек Тай ставит напротив меня. — Я помню. Я хороший брат.

— Я никогда и не говорила, что ты плохой, — отвечаю я. Обхватываю кружку с дымящимся напитком обеими ладонями. Подношу ко рту, делаю глоток. — Просто иногда ты заставляешь меня хотеть убить тебя. Или себя, чтобы уж наверняка.

— Ваши пончики!

В центр стола перед нами мужская рука с кольцом на большом пальце ставит тарелку с тремя пончиками в цветной глазури. Взглядом я скольжу по руке, забираясь выше к локтю, к бейджу, прицепленному к нагрудному карману и демонстрирующему всем имя своего носителя.

В конце я смотрю в знакомое лицо.

— Привет! — улыбается.

Я ещё раз читаю имя на бейдже.

— Роман, — киваю.

— После всего произошедшего можешь называть меня Рэмом, — поворачивается на Тая. — Вы оба.

— После всего произошедшего? — уточняю я.

— Ну да, — Рэм чуть наклоняется вперёд. — Война, эти существа в капюшонах… и всего такого. Тем более, я теперь тоже в штабе. — Рэм вытягивает вперёд руку. Короткий рукав его рабочей формы помогает увидеть печать на внутренней стороне запястья. — Доброволец. А ещё я тебя по голове сковородой ударил…

— Ты хвастаешься сейчас?

— Просто вспомнил! Кстати, извини.

Я касаюсь затылка.

— Это было больно.

— И снова — извини, — Рэм виновато улыбается. — Следующая тарелка пончиков за счёт заведения!

Рэм уходит. Пока я слежу за его исчезающей в кухне фигурой, Тай умудряется запихнуть в рот два пончика из трёх.

— Что? — спрашивает он, прожевав, когда я смотрю на него с укором. — Я же говорил, что голодный!

— Можешь есть и мой, — я киваю на оставшуюся булочку.

— Твой? Здесь твоего нет, я тебе не заказывал.

Так и третий пончик уходит в тот же желудок.

— Магдалена, скорее всего, за городом, — пончики Тай запивает какао, опустошая свой стакан залпом. — Она и ещё несколько её соратников тестируют какое-то оружие, которое они последние несколько дней подпольно разрабатывали. Магдалена не хочет лишних свидетелей, поэтому они сбегают с территории жилых домов в лесополосу.

— Оружие? — переспрашиваю я. Может, неправильно расслышала. — Какое ещё оружие?

— Не знаю. Олик сказал только, что видел, как они из общежития с мешками уходили, а ещё накануне в комнате, которую дали Луке, нашёл какие-то схемы и наброски.

Кусаю губы. Дурацкая привычка, особенно если учесть клыки, которые иногда показываются на свет непроизвольно и царапают подбородок.

— Не нервничай, — Тай легко касается моего плеча.

Я вздрагиваю всем телом. В одно мгновение меня ослепляет гнев, и я