Я никогда так не делал – считал, что если не можешь раскрыть преступление честным способом, то вообще не заслуживаешь его расследовать. Я не стал бы закрывать глаза ни на подброшенную окровавленную салфетку или пакетик с кокаином, ни на дрессировку свидетелей. Никто и никогда не просил меня об этом – видимо, сослуживцы опасаются, что я сдам их отделу внутренних расследований, – и я благодарен им за то, что они меня к этому не вынуждают. Но я знаю о подобных случаях.

– Если в ближайшее время – скажем, сегодня – вы принесли бы мне улику, связывающую Дженни с преступлением, то я мог бы арестовать ее до выписки из больницы. После этого за ней будут следить, чтобы она не покончила с собой.

Когда в палате я смотрел на спящую Дженни, то тоже думал об этом.

Фиона несколько раз моргнула, обдумывая мои слова.

– Я? – пробормотала она наконец.

– Если бы я мог обойтись без вашей помощи, то не стал бы к вам обращаться.

Ее лицо недоверчиво напряглось.

– Откуда я знаю, что вы не пытаетесь меня подставить?

– Чего ради? Если бы я хотел просто закрыть дело и найти козла отпущения, вы бы мне не понадобились: у меня есть Конор Бреннан – он уже упакован и готов к отправке. – В конце коридора громыхнула тележка уборщика, и мы оба вздрогнули. Я заговорил еще тише: – Я рискую не меньше вашего. Если однажды вы решите кому-нибудь об этом рассказать – завтра, через месяц или через десять лет, – то в лучшем случае мне грозит внутреннее расследование, а в худшем – ревизия всех дел, которыми я занимался, и уголовная статья. Мисс Рафферти, моя судьба в ваших руках.

– Почему?

Ответов на этот вопрос было слишком много. Потому что она сказала, что уверена во мне, – и воспоминание об этом все еще дрожало в моей памяти маленьким, обжигающе ярким огоньком. Из-за Ричи. Из-за Дины, чьи губы, темно-красные от вина, произносят: “Никакой причины нет”. В конце концов я дал Фионе единственный ответ, которым мог поделиться:

– У нас была веская улика, но ее уничтожили. По моей вине.

– Что будет с Дженни, если ее арестуют? На какой срок?.. – спросила Фиона после паузы.

– Ее отправят в психиатрическую больницу – поначалу точно. Если врачи посчитают, что Дженни способна предстать перед судом, защита заявит о ее невиновности либо невменяемости. Если присяжные признают ее невменяемой, ее вернут в больницу и оставят там до тех пор, пока врачи не решат, что она больше не представляет опасности для себя и окружающих. Если ее признают виновной, она, скорее всего, проведет в тюрьме десять-пятнадцать лет. (Фиону передернуло.) Знаю, вам кажется, что это много, однако там мы сможем обеспечить ей необходимое лечение, а когда ей будет столько же, сколько сейчас мне, она выйдет на свободу. И вы с Конором поможете ей начать жизнь с чистого листа.

Заскрежетал динамик, вызывая доктора такого-то в травматологическое отделение; Фиона не шевельнулась. Наконец она кивнула. Все ее мышцы по-прежнему были напряжены, но настороженность во взгляде пропала.

– Ладно. Я согласна.

– Вы уверены?

– Я уверена.

– Тогда вот как мы поступим. – Слова, тяжелые точно камни, тащили меня на дно. – Вы скажете мне, что собираетесь в Оушен-Вью за вещами для сестры: ее халатом, туалетными принадлежностями, айподом, книгами – всем, что ей может понадобиться. Я сообщу вам, что дом по-прежнему опечатан и что вам туда нельзя. Скажу, что сам могу съездить за всем необходимым, а вас возьму с собой, чтобы вы подсказали мне, что брать. По пути составите мне список вещей. Напишите его, чтобы я мог его предъявить, если спросят.

Фиона кивнула. Она наблюдала за мной, как наблюдает летун на совещании – внимательно, впитывая каждое слово.

– При виде дома кое-что шевельнется у вас в памяти. Внезапно вы вспомните, что утром, когда вы вслед за полицейскими вошли в дом, то подобрали вещицу, которая лежала у подножия лестницы. Вы сделали это машинально – дом всегда был так чисто убран, что любая вещь, валяющаяся на полу, казалась не на месте. Поэтому вы сунули ее в карман пальто, даже не осознавая, что делаете, ведь голова у вас была занята совсем другим. Вам все ясно?

– Какую вещицу я подобрала?

– В шкатулке Дженни несколько браслетов. Есть среди них один, который она часто носит, – но только не цельный обруч, а цепочка, крепкая цепочка?

Фиона подумала.

– У нее есть браслет с брелоками. Золотая цепочка, толстая и на вид довольно крепкая. Пэт подарил его Дженни, когда ей исполнился двадцать один год, и после этого покупал брелоки для цепочки как память о важных событиях: сердечко на свадьбу; брелоки с инициалами по случаю рождения детей; с домиком, когда они купили дом. Дженни часто его носит.

– Прекрасно. Вот еще одна причина, почему вы его подобрали: вы знаете, что он много значит для Дженни. Она бы не хотела, чтобы он валялся на полу. Когда вы увидели, что произошло, то напрочь забыли о браслете – и, естественно, с тех пор не вспоминали. Но, дожидаясь меня возле дома, вы вспомните про браслет, пошарите в карманах пальто и найдете его. Когда я вернусь в машину, вы отдадите браслет мне – вдруг пригодится.

– Как это поможет? – спросила Фиона.

– Если все произошло именно так, как я описываю, то вы не могли знать, каким образом браслет повлияет на ход расследования. Поэтому сейчас вам лучше ничего не знать – так меньше шансов, что вы проговоритесь. Пока что вам придется положиться на мое слово.

– Вы уверены? Что это сработает, что не выйдет нам боком?

– План небезупречен. Кто-то – возможно, что и прокурор – подумает, что вы с самого начала все знали и намеренно утаили вещдок. А кое-кто подумает, не слишком ли удачное это совпадение. Но это наши внутренние интриги, подробности вам знать необязательно. Я позабочусь, чтобы у вас не возникло серьезных проблем, – вас не арестуют за сокрытие улик или препятствование правосудию. Однако я не смогу избавить вас от перекрестного допроса в суде, если до этого дойдет. Возможно, прокурор или защитник даже попытается намекнуть, что вы должны быть в списке подозреваемых, – ведь в случае смерти Дженни ее имущество наследуете вы.

У Фионы расширились глаза.

– Не беспокойтесь. Клянусь, все это останется без последствий и неприятностей у вас не будет. Просто предупреждаю заранее: план не идеальный. Но ничего лучше я предложить не могу.

– Ладно, – сказала Фиона с глубоким вздохом. Она выпрямилась и решительно откинула волосы с