— Не исключаю, что так оно и есть, — слабо пожимает плечами Мэри-Элис. — Хотя я и не понимаю, зачем ей все это. Эва ведь и так богата! Неужели она такая жадная на деньги?

— Кто знает, Элис… Однако эта женщина далеко не чиста и невинна.

— Да уж, оказывается, она хотела обмануть не только меня, — тяжело вздыхает Алисия и на пару секунд о чем-то задумывается.

— А вы правда ничего не знали об этом? — слегка хмурится Ракель.

— Я? Нет, я ничего не знала! И даже предположить не могла ничего подобного.

— Постойте, а вы вообще давно знайте эту женщину? Или познакомились с ней в тот день, когда она позвонила вам с предложением продать статуэтку?

— Э-э-э… — Алисия слегка прикусывает губу, немного напрягшись, пока ее глаза бегают из стороны в сторону. — Нет… Нет… Я познакомилась с этой женщиной лишь тогда, когда она уговорила меня встретиться с ней и назвала сумму, за которую хочет купить мою статуэтку.

— А вы что-нибудь слышали про семью Вудхам? — уточняет Ракель.

— Ах, милая, вообще-то все в Лондоне знают семью Вудхамов. Особенно уважаем был Гильберт Вудхам, отец Эвы, который умер много лет назад… Он был владельцем сети магазинов «The Woodham Shop». Но сейчас, как сказала Элис, всем управляет его дочь Эва. — Алисия нервно сглатывает, пока ее слегка округленные глаза все еще бегают из стороны в сторону. — В восьмидесятые и девяностые его знала буквально каждая собака. А сейчас… Сейчас про Вудхамов говорят намного меньше.

— Видно, про них знают только в Англии, потому что живя в Америке, лично я никогда не слышала их имен, — признается Ракель.

— Это правда. Эту семью хорошо знают пока что только здесь. Правда, их популярность, так сказать, падает, потому что только то поколение, которое было молодым и жило в те годы, с легкостью расскажет, кто они такие. А нынешняя молодежь и знать не знает, кто такие Вудхамы.

— И я так полагаю, никто не знает, что на самом деле эта женщина далеко не чиста?

— Ты что! Для простых людей эта семья всегда была просто идеальной. У них была просто безупречная репутация! Про каждого члена говорили исключительно хорошее. И Гильберта все считали светлейшим человеком, и Эва носит звание невинной и пушистой.

— Думайте, они играли?

— Уж не знаю насчет Гильберта… Но Эва точно играет на публику и хочет быть для всех хорошей.

— Ясно…

— И что же нам теперь делать? — разводит руками Мэри-Элис. — Мы не должны пускать это дело на самотек. Эта женщина не может и дальше оставаться безнаказанной и пользоваться доверием наивных людей. Надо раскрыть всем глаза на то, какая она змея.

— Не знаю, — слабо качает головой Ракель. — Но ей все это не должно сойти с рук! Эва должна ответить за все то зло, что совершила! И мы сделаем для этого все возможное и невозможное, чтобы она оставила тетю в покое и перестала угрожать ей.

— Ах, Ракель… — устало вздыхает Алисия, отведя взгляд в сторону. — Не думаю, что это будет возможно…

— Мы найдем способ отвязаться на нее.

— Эва ни за что не сдастся полиции, даже если ее и поймают. Она будет любым способом пытаться избежать наказания. Или Эва и ее родственники и правда могут воспользоваться своими связями и договориться с нужными людьми о том, чтобы никто и пальцем не смел ее трогать. Напомнят о том, что они — Вудхамы, которых никто не имеет право трогать.

— Знаю, но это не должно остаться безнаказанным, — уверенно отвечает Ракель.

— Боюсь, что мы ничего не сможем сделать.

— Выход есть из любой ситуации. Просто мы пока что не знаем о нем. Пока что пытаемся найти его.

— Увы, девочка, но худшего не избежать, — слабо качает головой Алисия. — Вудхамы не позволят полиции посадить Эву и будут отчаянно обелять ее и давать взятки всем, кому только можно. И в итоге мы стали клеветниками, которые оскорбляют и унижают эту женщину. Они могут устроить нам что-то гораздо похуже, чем то, что тот аноним сделал с тобой.

— Если есть справедливость на этом свете, то Эва Вудхам рано или поздно заплатит за все, что сделала.

— Вряд ли. Эва прекрасно знает, что никто не станет трогать ее пальцем, и продолжит заниматься своими грязными делишками.

— Знаю, но так не может продолжаться до бесконечности. Надо как-то разорвать этот замкнутый круг!

— Ничего уже не сделаешь, Ракель. Я тебе еще вчера сказала об этом.

— Господи, неужели она и правда готова перегрызть вам глотку из-за какой-то вещи?

— Поверь мне, солнце мое, есть такие люди, которые готовы разорвать тебя за любую мелочь. А Эва действительно падка на деньги и пользуется любой возможностью, чтобы их заполучить. Не важно, каким путем: честным или нечестным.

— Да, но так не должно происходить. Не должно!

— В любом случае рано или поздно это должно кончиться, — задумчиво говорит Мэри-Элис. — Конечно, ситуация довольно сложная, но я уверена, что однажды выход все же будет найден.

— Не знаю, я не слишком уверена, ибо здесь все слишком запутано, — тяжело вздыхает Алисия.

— Вынуждена с вами согласиться, — соглашается Ракель и делает пару глотков кофе. — Я хочу что-то предпринять, но не знаю, что именно.

— Меня поражает то, что эта женщина готова зайти так далеко из-за какой-то статуэтки, — уверенно говорит Мэри-Элис.

— Видно, та вещь и правда очень дорогая, раз Эва так рвет и мечет.

— И похоже, она совсем не переживает из-за того, что ее могут поймать.

— Потому что уверена в том, что этого не будет.

— Да, в свое время ее отец прославил их семью и сделал так, чтобы все уважали и боялись его. Полиция прекрасно знает, каких дел наворотила эта женщина, но ничего не делает.

— К тому же, многое еще не совсем понятно.

— В смысле?

— У меня такое чувство, будто в этой истории еще что-то очень важное, что точно должно расставить все на свои места.

— Что-то еще? — слегка округляет глаза Алисия, удивленно смотря на Ракель.

— Да… Как будто это не все, что я должна знать.

— Почему так думаешь?

— Не знаю, тетя… — задумчиво отвечает Ракель. — Просто у меня такое чувство, что есть еще какие-то причины, почему Эва все это затеяла.

— Да? — напрягается Алисия и нервно сглатывает, задумавшись о чем-то своем.

— Я не могу быть уверена в том, что нам известно все об этой истории. Возможно, что есть еще что-то, что может внести еще большую ясность. Потому что… — Ракель слегка прикусывает губу. — Вряд ли бы Эва так рвала и метала