class="p1">— Но тогда в чем же дело?

— Просто… Просто ее не взлюбили…

— Не взлюбили?

— Да… Потому что она, во-первых, была, мягко говоря, не самая красивая девочка…

— Некрасивая? — слегка округляет глаза Терренс.

— И во-вторых… Она была не слишком уверенной в себе. И из-за этого ее и выбрали жертвой.

— Надо же… — Терренс слабо качает головой. — Ни за что не поверил бы, что такая привлекательная девушка могла бы быть некрасивой и неуверенной в себе. Ведь она прекрасна!

— Просто тогда она не умела подать себя, — отмечает Наталия. — Не верила в свою красоту… Не умела стильно одеваться… Точнее, у нее не было возможности покупать красивую модную одежду и донашивала то, что ей отдавали соседи. Ну и делала какие-то глупые косички, которые ей совсем не шли. Только лишь со временем Ракель начала меняться в лучшую сторону. Она начала преображаться после того, как окончила школу. Ну а карьера модели многому ее научила и помогла окончательно поверить в себя и прекратить верить тем, кто считал ее страшной. К тому же, у нее наконец-то появились деньги на красивую одежду и походы в салон красоты. Она научилась стильно одеваться, делать прически, краситься… Подчеркивать свою красоту…

— В это очень трудно поверить.

— Вам придется поверить.

— Не поверю, пока не увижу ее детские фотографии.

— Я вас не обманываю, Терренс. Нынешняя Ракель совсем не похожу на ту, что я знала в детстве. Это два разных человека.

— Да нет, это не может быть правдой. Ракель — кумир молодых девчонок, а парни мечтают встречаться с ней.

— Сейчас — да.

— Уверен, что она и в школе должна была пользоваться успехом.

— Может, и пользовалась бы, если бы умела подавать себя. Однако Кэмерон не умела… Ну а ребята чувствовали, что она не уверена в себе и боится всех. Поэтому они и издевались над ней.

— Понятно… — задумчиво произносит Терренс.

— Увы, но к сожалению люди начинают ценить наличие мозгов лишь с возрастом. В юном возрасте их волнует только красивое личико и шикарное тело.

— В смысле?

— Ракель всегда отлично училась и обладала прекрасным умом, но не умела подчеркнуть свою красоту. И из-за этого никто не обращал на нее внимание, а в негласных рейтингах самых красивых девочек школы она стояла на последнем месте.

— Да, верно… Чем старше становишься, чем больше начинаешь ценить душу, ум и характер, чем красоту. Передо мной было много таких примеров.

— Передо мной тоже.

В разговоре на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Терренс и Наталия бросают взгляды в разные стороны и слушают очередной объявление, которое, к сожалению, не касается их рейса.

— А как у вас обстояли дела? — интересуется Наталия.

— С чем? — слегка хмурится Терренс.

— Я имею в виду, какими были ваши школьные года?

— Вполне неплохими. Правда, со многими людьми было очень трудно общаться, а с некоторыми — практически невозможно.

— Наверное, возле такого шикарного мужчины всегда крутилось много девушек.

— Не буду скромничать — да, — с гордо поднятой головой уверенно подтверждает Терренс. — Я всегда был очень даже привлекательным мужчиной и пользовался популярностью у девчонок.

— Да уж… — слабо качает головой Наталия. — Видно, что вас слишком перехвалили еще в самом раннем детстве. Сначала родители, а потом и девчонки.

— Я никогда не слышал о себе ничего ужасного. Мне всегда говорили, что я страшно красив. А в негласных списках самых красивых парней в школе меня всегда ставили на первое место.

— Все больше начинаю понимать, что люди были правы, когда говорили, что вам слишком сильно жмет корону, — скромно хихикает Наталия.

— Я никогда не сомневался в себе.

— В прессе очень много об этом писали.

— Эй, а почему я должен сомневаться в себе? Ведь я — молодой, красивый и достаточно обеспеченный парень. Мне всего двадцать пять лет. К тому же, пока что неженат. Как говорится, лакомый кусочек.

— Уверенность — это, конечно, хорошо, но надо соблюдать меру.

— Да как я могу не поверить в свою неотразимость, если мне с самого детства говорили, что я красивый и привлекательный.

— Я так и поняла.

— Девчонки всегда говорили мне комплименты. А многие парни тихо ненавидели меня, но всегда относились ко мне с уважением и не решались идти против меня.

— Знайте, мне совсем не хочется говорить про вас что-то хорошее, но вынуждена признать, что вы и правда красавец, — со скрещенными на груди руками признается Наталия.

— Так оно и есть, — широко улыбается Терренс. — Я — самый шикарный парень на свете. Не зря же меня называют одним из самых сексуальных мужчин.

— Вы настолько красивый, что буквально кажитесь нереальным.

— И еще не родился человек, кто смог бы затмить такого красавчика, которому Господь дал все самое лучшее.

— Но все же советую вам иногда быть немного скромнее. Очень пригодится в жизни.

— Я не вижу никаких причин как-то сомневаться в себе. Никаких. Каждый раз, когда я смотрю на себя в зеркало, то у меня в голове проносится одна единственная мысль: «Идеально!». А успех в моей актерской карьере — одна из причин, почему я действительно горжусь собой. Даже если меня лучше всего знают по роли Мэйсона Хьюстона из «American Love Affair».

— Надеюсь, моя подружка все-таки сумеет доказать вам, что вы далеко не самый идеальный мужчина на свете, которого хотят все без исключения.

— Ничего, однажды придет день, когда и она будет заглядывать мне в глаза и восхищаться мной так же, как и все девчонки на свете.

— Ну да, что-то я сомневаюсь, — тихо ухмыляется Наталия.

— Я не боюсь трудностей и привык их преодолевать. После того как я много лет работал едва ли не целыми сутками и валился с ног от усталости, мне уже ничего не страшно.

— Да уж, вы, оказывается, еще настырнее, чем я думала.

— За желаемое нужно бороться. Если упустишь момент и начнешь зевать — приз заберет кто-то другой.

— Не могу согласиться.

В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, а потом Наталия решает сменить тему разговора, рассматривая френч маникюр на своих ногтях.

— Боже, ну когда же начнется посадка на самолет? — устало вздыхает Наталия. — Почему до сих пор нет никаких новостей о моем рейсе?

— Да уж, снегопад начался очень не вовремя, — задумчиво отвечает Терренс. — До этого практически не было снега, но когда мне нужно было улететь на самолете, так он повалил.

— О боже мой…

Наталия переводит взгляд на часы, которые надеты на ее левой руке.

— Я должна были улететь еще час назад, — отмечает Наталия. — А сейчас уже почти что десять часов утра.

— Знаю,