Еще могу сказать, что… У вас достаточно хороший склад ума… Вы умная, целеустремленная… Есть в вас и склонность к перфектционизму. Если вы за что-то беретесь, то делайте это как можно лучше.

— Вы правы…

— Так… Я вижу, что вы легко можете научиться чему-то новому… А вот фантазия у вас не очень богатая. Да и романтиком я вам назвать не могу… Вы скорее реалистка, смотрите на вещи трезво.

Ракель молча кивает.

— К тому же, вы достаточно упрямый человек, который привык все делать по-своему, — отмечает Амелия. — У вас нет зависимости от чужого мнения. То есть, вам могут говорить, что надо жить так-то, так-то, а вы идете своей дорогой и никого не слушайте.

— Ух ты… — бросает легкую улыбку Ракель. — Все верно… Я такая…

— Так… — Амелия еще несколько секунд внимательно всматривается в линии на руке Ракель, стараясь найти даже самые маленькие и незаметные и выискивая какие-то еще рисунки. — Могу сказать, что вам также было предначертано стать известной.

— Правда? — слегка округляет глаза Ракель. — Я должна была стать известной?

— Вы с рождения были способны стать богатой и известной. Стать известной благодаря упорному труду и целеустремленности. Подниматься и идти дальше после каждого падения и поражения. Причем добиться успеха вы должны были еще в юном возрасте.

— Да… — уверенно кивает Ракель. — Все верно… Я начала работать фотомоделью с семнадцати лет и получала за каждую съемку неплохие деньги.

— Хорошо, теперь посмотрим, как обстоят дела с вашей личной жизнью…

Амелия еще внимательнее изучает линии и рассматривает руку Ракель со всех сторон, пока девушка немного напрягается и внимательно смотрит на женщину.

— Сразу могу сказать, что по судьбе у вас должен только один брак, — спокойно говорит Амелия.

— Один брак? — искренне удивляется Ракель.

— Да, причем в молодом возрасте.

— Он… На всю жизнь? Или нет?

— На всю жизнь. Так предначертано судьбой.

— Надо же…

— К тому же, я вижу, что вам суждено стать матерью нескольких детей.

— Нескольких?

— Да.

— Вы бы… — Ракель скромно улыбается. — Определенно обрадовали мою семью…

— Неужели они мечтают выдать вас замуж и понянчиться с вашими детьми? — интересуется Амелия.

— Больше всего на свете! Тетя и дедушка уже много лет твердят мне, что я должна выйти замуж и родить ребенка.

— И вам это надоело?

— Если честно, то да. Они оказывают на меня давление с восемнадцати лет и всегда были против моей карьеры в модельном бизнесе. Недовольны тем, что я бросила ради нее учебу.

— Вот как…

— Я слышу это практически каждый день. И уже устала объяснять своей семье, что сейчас я вообще не думаю ни о каком замужестве и тем более детях.

— Вы не хотите на данный момент или вообще?

— На данный момент. Но дедушка с тетей не верят мне и говорят, что любая женщина мечтает иметь мужа и детей.

— Вот как…

— Моя семья так яро настаивает на моей свадьбе, будто я уже давно не девочка. Как будто мне уже лет сорок. Хотя мне всего двадцать три. Я еще очень молодая. И не считаю себя готовой к тому, чтобы так круто менять свою жизнь.

— Понимаю.

— Жаль, что моя семья не понимает меня. Жаль, что они заставляют меня делать то, к чему я не готова. Их давление настолько сильно, что хочется едва ли не устроить какую-нибудь фиктивную свадьбу с кем-то из моих знакомых. Это просто невыносимо…

— Слушайте, а дайте-ка мне посмотреть вашу правую руку, — задумчиво просит Амелия. — Посмотрю, что происходит в вашей жизни сейчас. И заодно узнаю, действительно ли у вас будет один брак и несколько детей.

Ракель протягивает Амелии правую руку, а та на протяжении нескольких секунд внимательно изучает все линии, которые сильно отличаются от тех, что она увидела на левой руке девушки.

— Так, я сразу же могу сказать, что вы уже пережили очень много неприятных событий, — уверенно говорит Амелия. — Вижу, что ваши детские годы были непростые. Но вы выдержали все это, потому что у вас есть сила духа.

— И поддержка близких… — задумчиво добавляет Ракель. — Моя семья здорово помогла мне пережить то тяжело время. Когда… Надо мной издевались… Да и друзья тоже оказали мне свою поддержку… Они сделали все, чтобы я не потеряла свою веру в себя и сумела остаться сильной.

— Да, я это вижу… Вы с этим справились и сумели немного наладить свою жизнь. Однако я хочу сказать, что это еще не конец ваших бед.

— Не конец?

— Да, девочка моя, — уверенно кивает Амелия. — Тебе предстоит пережить еще много непростых ситуаций. И они все так или иначе повлияют на тебя.

— Да я уже переживаю не самое простое время… — Ракель тихо вздыхает с грустью во взгляде. — Один человек незаслуженно оскорбил и унизил меня перед всем миром.

— Я в курсе, — мягко произносит Амелия. — Читала несколько статей на эту тему в Интернете.

— Я не делала всего того, в чем меня обвинили. Это все ложь.

— Да-да, я верю тебе. И вижу, что ты пережила огромнейший стресс, от которого до сих пор не можешь оправиться.

— Э-э-э… Верно… Я очень подавлена и не знаю, как мне жить дальше.

— Мне очень жаль, что тебя незаслуженно оскорбляют и обвиняют в том, чего ты не делала. Однако я более, чем уверена, что рано или поздно эта ситуация разрешится, а твой обидчик поплатится за свои слова в ваш адрес.

— Хотелось бы в это верить…

Ракель с грустью во взгляде склоняет голову, начав рассматривать свои руки.

— Хотя я не уверена в этом… — задумчиво добавляет Ракель. — Мне почему-то кажется, что я уже ничего не смогу сделать для того, чтобы заставить людей поверить мне.

— Сейчас ты, возможно, и правда ничего не сможешь сделать, — уверенно говорит Амелия. — И думаю, сейчас самое лучшее, что ты можешь сделать, — это хранить молчание и не пытаться доказать свою правоту с пеной у рта.

— Вы думайте, все и правда наладится?

— Конечно, наладится. Но не сейчас. Хороший момент показать себя обязательно придет, но немножко позже. Именно тогда ты сможешь дать людям понять, что тебя оклеветали, и вернуть свое доброе имя.

— Вообще-то, я пока что и не собираюсь ничего делать. К тому же, я как раз и уехала из Штатов, чтобы позволить всем немного успокоиться и понять, что все это клевета.

— Хорошо, что ты решила переждать бурю в спокойном месте, а не идти ей навстречу.

— Как бы хуже не стало…

— Не станет.

— Скажите, неужели моя жизнь так и не наладится? Неужели я так и буду всю жизнь страдать?

— Нет-нет,