Тогда сэр Годрик хотел было отправиться дальше, но бедолаги из деревни так жалостливо умоляли его остаться до следующего дня, что он не посмел им отказать. Поселяне, не скупясь, принесли ему и воинам всё, что осталось после разорения. Более того, наутро пятеро крепких парней из сельской молодёжи упросили рыцаря взять их с собой, чтобы служить ему, ибо они не знали, как жить дальше. Сэр Годрик ответил им согласием и снабдил конями из тех, что остались от Живодёров, а это были хорошие кони, и вооружил их, отдав те из доспехов разбойников, что были не слишком противны для приличных людей. Остальных коней и доспехи он оставил прочим поселянам, восстанавливавшим дома, чтобы в следующий раз они могли получше о себе позаботиться.

Так отряд покинул пепелище и в тот же день прибыл к двум другим поселениям, не таким крупным, как предыдущее, но тоже совершенно разоренным, так что в них не осталось ни собаки, ни кошки. Лишь в одном доме воины отыскали двух мальчишек двух и трёх лет от роду, которых из жалости взяли с собой.

На следующий день отряд прибыл к торговому городу, обнесённому стеной и хорошо укреплённому. Стены его были заперты из страха перед Живодёрами. Когда же сэр Годрик переговорил в воротах с капитаном стражи и рассказал ему о событиях последних дней своего путешествия и о поражении Живодёров, стражники, с радостью отворив городские ворота, гостеприимно впустили воинов. И кони, и всадники сильно нуждались в отдыхе, а потому в городе пробыли три дня.

Выехав оттуда, они через два дня прибыли в места с небольшими холмами, оврагами да чахлыми рощицами. Людей там было мало, а жилищ и того меньше, путникам попадались лишь охотники да коровьи пастухи, и все выглядели чуть ли не дикарями. Эти земли отряд проехал ещё за три дня. Впрочем, о них знали заранее и в последнем торговом городе специально запаслись провизией.

И вот посреди всей этой пустоши показалась узкая полоска зелёного луга и несколько пашен. Через луг бежала маленькая речка, а над ней, на крутой возвышенности с почти отвесными склонами, стоял замок с могучими крепкими стенами. Подъехав ближе, Осберн увидел свисавшее с самой высокой из его башен знамя. Рыцарь спросил юношу:

– Рыжий Воин, чьё это знамя?

– Не знаю, – ответил Осберн.

– Ты видишь изображённый на нём герб? – спросил сэр Годрик.

– Да, на зелёном поле Белый Олень в золотом ошейнике с цепью.

– Всё верно, – ответил сэр Годрик, – а теперь обернись назад.

Так Осберн и сделал и увидел, что один из воинов несёт знамя с точно таким же гербом, и юноше пришло на ум, что до того он не видел, чтобы сэр Годрик разворачивал своё знамя. Осберн рассмеялся, удивившись этому и слегка сконфузившись. Он спросил:

– Господин, это Лонгшоу?

Тут черёд смеяться настал рыцарю:

– Что? Разве тебе не кажется, что этот замок недостаточно величествен для того, кому приходится противостоять баронам, портам и королям? Нет, юноша, посмотри внимательнее, разве видишь ты где-нибудь длинную рощу, в честь которой назван замок? Этот замок называется Вуднеб, и здесь нас встретит мой капитан по имени Эдвард Бурый, и мы немного отдохнём, прежде чем войти в Непокорный лес. И отсюда до рощи Лонгшоу будет двенадцать дней пути, если всё пойдёт хорошо.

Осберн теперь уже и сам понял свою ошибку, ибо видел, что крепость посреди пустоши была бы слишком тесна для доблестного сэра Годрика с его воинством.

Но вот ворота отворились, и из замка навстречу своему лорду и его новым воинам вышли люди в праздничных одеждах и при оружии, а впереди всех Эдвард Бурый, низенький, полный, но очень крепкий на вид мужчина. Волосы его были коротко пострижены, а маленькими карими глазками и таким же маленьким носом он слегка походил на медведя. Тем не менее это был отважный человек, достойный доверия.

В замке их встретили хорошо, и воины чувствовали себя так, словно вернулись домой. Там они оставались семь дней, проводя время в охоте, простой и соколиной, и часто по вечерам слушая менестрелей и сказителей. И Осберн рассказывал, что знал о войне с Истчипингом, в которой он участвовал, да о жизни в Доле, как его времени, так и времени его предков. Его слушали с удовольствием, ибо он был хорошим скальдом.

Осберн часто разговаривал и с сэром Годриком, а особенно об одном деле: мысли юноши всё возвращались к побеждённым Живодёрам. Он сравнивал их с жестокими чужаками, с которыми перестреливался через Разлучающий поток, ведь именно они, он был уверен в этом, похитили Эльфхильд. Однажды Осберн спросил о них сэра Годрика, о них и о том, могло ли быть что-то общее между этими разбойниками. Он рассказал рыцарю о сражении у Разлучающего потока, о том, каковы были воины противника на вид: об их оружии, доспехах, кличе и языке.

Тогда сэр Годрик сказал вот что:

– Думаю, твой противник в сражении у потока того же рода, что и эти Чёрные Живодёры, хотя и из другого племени, люди прозвали их Красными Живодёрами, правда сами они, ни Красные, ни Чёрные, не называют себя так. Это, скорее, имя, рождённое страхом поселян пред их делами. Теперь вот что: хотя Красные Живодёры и страшнее кого бы то ни было, но не страшнее Чёрных, ведь они всё же как-то похожи на людей, а не только на волков, вставших на задние лапы, ибо Красные не уничтожают и не разрушают всё вокруг, но, если им это выгодно, оставляют. Например, они не убивают своих пленных без разбора, но забирают тех, кого надеются продать в неволю. Теперь чем больше я раздумываю о твоих словах, тем больше мне кажется, что враги твои как раз из этого народа, и не только потому, что ты подробно описал их, но и потому, что они бродят больше по другому берегу Разлучающего потока, хотя изредка мы встречали их и у границ Непокорного леса, близ реки. Ещё должен сказать тебе, что хотя я называю Чёрных и Красных Живодёров едиными народами или племенами, с ними смешалось множество беглых преступников, ибо всё худшее, злейшее и жесточайшее в людях тянется к ним. Я даже думаю, что такие прибившиеся к ним разбойники даже хуже самих Живодёров, ибо в них больше дурного умысла и чистой злобы. Я знаю наверняка, что таких Живодёры отправляют шпионить на себя или продавать награбленное, ибо внешне они не отличаются от прочих людей и знают разные наречия. Но скажи, Рыжий Воин, что тревожит тебя, почему ты так побледнел и забеспокоился? Нет ли у тебя на сердце того, чем ты хотел бы со мной поделиться?

– Есть, – ответил Осберн, и насколько мог кратко рассказал лорду всю историю своей любви к Эльфхильд и о том, как она исчезла прежде, чем рука смогла коснуться руки, а уста уст. Теперь юноша считал, что её похитили как раз те самые Красные Живодёры. Когда же он окончил свой рассказ, сэр Годрик произнёс:

– Бедный юноша, вот почему ты так жаждал служить у меня! Что ж, ты поступил мудро, ибо, во-первых, приобрёл верного друга, во-вторых, если ты никогда и не сможешь поправить свою беду и тебе не суждено вновь увидеть девушку, то подвиги утешат твою скорбь, пока она не перестанет быть частью тебя и не превратится лишь в рассказ о минувшем. В-третьих же, мой дом – это единственное место, где ты при случае сможешь узнать что-нибудь о ней, ибо нам приходится иметь дело с людьми, вроде Красных Живодёров, а иногда и с теми, кто покупает их товар. При следующей встрече с ними ты сможешь расспросить пленных как пожелаешь, и ради спасения своей жизни они помогут тебе в твоих поисках. Не вешай голову! Знай, ты делаешь всё, что в твоих силах.