– Значит, так! – сделал Холд громко шаг вперед, всецело привлекая к себе внимание. Говорил он твердо, местами способный даже испугать: – Бросать мы никого не будем. Важный приоритет – спасти жизни тех, кто мог остаться в живых. Если кто‑то забыл, то я напомню: наземный транспорт у нас есть, подобранный под условия планеты. Сейчас он в грузовом отсеке звездолета.

Холд выдержал паузу, взглянув на каждого взрослого, игнорируя любое молчаливое недовольство.

– Я и Август сделаем это. – Их взгляды встретились. – В это время Нил и остальные займут позицию на звездолете, дожидаясь нашего возвращения.

– Что потом? – Лилит уже поднялась на ноги, стоя рядом с детьми.

– Потом мы избавимся от противника и продолжим делать то, зачем сюда явились. Вопросы? Отлично.

– Сэр, при всем уважении, – поспешил вклиниться Август с претензией, – я не хочу оставлять Нору. Да, она будет не одна, но если этот… это Чудовище все же существует, то…

– То оно заперто внизу. – Холд подошел ближе. Сбавив тон, разбивая напряжение сопереживанием, чему, как вы можете догадаться, очень удивились Нил и Лилит, он заговорил вновь: – Я знаю, как она тебе дорога, но подумай, где ей будет безопаснее – с нами, там, далеко, или же с Нилом и Лилит? Если что‑то случится, то у них будет шанс улететь.

– Я не согласен. Возьмите Нила, вдруг им понадобится доктор. Я вам там не нужен.

– Именно потому, что Нил – доктор, он и остается здесь, в безопасности, с теми, кто нам больше всего дорог. Август, ты правда считаешь, что я бы рискнул детьми?

– Отец! – Нора взяла свое сильное слово, чуть ли не заняв равную позицию с остальными, что ощутимо удивило каждого, ведь дети на самом деле часто недооцениваются взрослыми. – Мистер Хобер говорит правильно, там людям нужна помощь, а ты учил меня при возможности помогать тем, кому нужна помощь.

Думаю, не трудно представить, в каком состоянии был после этих слов Август. Пусть он и скрывал это, но его распирала гордость за дочь, за то, какая она рассудительная и без преувеличения взрослая мыслью и словом. Он подошел к ней, сел на одно колено, сровнявшись глазами, кивнул несколько раз и сказал: – Ты права. – Ему явно захотелось ее обнять, но еще на подступе он себя осек, лишь взяв ее ладонь и крепко сжав. – Пригляди тут за всем.

Стоявший рядом Максим выражал явную неоднозначность увиденного, хотя сам уже словно забыл о случившемся с ним инциденте. Август обратился и к нему:

– Приглядывайте друг за другом.

Максим чуть улыбнулся, но твердо кивнул, показательно схватив Нору за руку. Август даже позавидовал пацану, его легкости в принятии новых условий. Ведь сам он все еще боролся с колючим чувством, не желая оставлять дочь одну, особенно в этом месте. Хотя, будем честны, факт ее взросления давался с трудом, как сигнал достаточной самостоятельности, а, следовательно, грядущего отдаления от папы.

– Нил, ты остаешься за главного. – Холд почти успешно был мягче. – Лилит и детей в звездолет, там все есть, никому, кроме нас, не открывать. Оружием, надеюсь, не забыл, как пользоваться?

– Нет, – суховато ответил Нил.

– Отлично. Пока никому ничего не сообщай, ждите нас.

Тут между ними случилась довольно странная параллель: Холд имел еще слова в запасе, произнести которые он не мог, в то время как Нил не знал, что сказать, но это очень ему хотелось. Вынужден разочаровать, но на этом они и разошлись, занявшись каждый своей задачей. Причина стыда так и осталась непроизнесенной – хотя, если честно, то это даже хорошо. Холд бы вряд ли это сказал хоть кому‑то, как минимум из‑за нежелания разрушать и без того хлипкие мосты. Самому‑то еще надо понять, как теперь жить с чувством стыда за сына, неспособного быть лидером в критической ситуации, быть настоящей главой семейства в любых условиях. Тут ведь вот что важно: Холд привык быть человеком непопулярных, но необходимых мер и решений, но это мы и так с вами знаем. Но только все это было до известия о смертельной болезни, вдруг зародившей в нем вопрос: а оставил ли он достойного преемника? Его мучили закономерные вопросы: что если с ним вскоре произойдет страшное, кто будет тогда принимать решения, должные спасти семью? Кому хватит сил и характера заменить его в этой роли? Все это ранее не сильно его трогало, а сейчас мучает сродни язве. Отсюда он и решил оставить Нила за главного, чтобы закалить в процессе, дать то необходимое условие для проверки неким естественным отбором, где тот либо справится, либо… либо вряд ли пойдет по стопам отца. А вот Август может. Все‑таки он уже смог поставить общее важнее личного, оставив Нору, чей характер в юном возрасте сделал свой вклад в окончательный вывод правильности столь радикального решения проблемы с преемником. Холд это оценил, да и сам Август был в некотором роде протеже. Причем важно отметить, что подобное, не совсем справедливо разное отношение к Нилу и Августу не вынуждает познавать вину: мол, в сына не верит, а вот насчет чужого человека только дай волю – и ставка будет поднята. Холд все еще остается Холдом, ставя глобальное выше личного, пусть второе и заиграло иными красками после знания о скорой смерти, проявление чего вскоре начнет его тревожить. «Фелисеттом» должен управлять сильный лидер, способный мыслить трезво, несмотря ни на что, беря ситуацию под жесткий контроль, и не бояться страшных решений, иначе грядущее уничтожит их всех.

Одна из причин, почему Лилит оставила детей с Нилом, а сама пошла к звездолету, чтобы выйти на связь с остальным миром, состояла в необходимости переварить внезапные условия пребывания на «Фелисетте». Винить ее было сложно: не прошло и суток, как неизвестно откуда привалило какое‑то существо, а потом еще и главный корабль упал на эту долбаную планету. Лилит выругалась про себя, поймав момент осознания, что рядом‑то никого и нет, детские уши далеко, а значит, может позволить выпустить пар, если говорить прямо. Но знаете, как бывает: открывшаяся возможность вроде бы уже и не так привлекательна, да и, что уж томить, вскоре Лилит столкнулась с проблемой, которую она почти ставит вровень двум вышеперечисленным. Коммуникация заблокирована. Да, вот так просто, стоило ей постучаться в двери за пределами Аттона, как оказалось, у нее нет даже возможности подойти к ним. Неизвестно, когда и почему, но Холд заблокировал всю связь, буквально лишив возможности позвать помощь или просто вступить в контакт с людьми.

А вот теперь Лилит все же выругалась громко и четко, не решив только, в адрес самой неудачи или же Холда. Она даже сгоряча ударила кулаком по панели управления, немного повредив кожу на костяшках. Да, она злилась, причем сильно. Сглаживает углы в этот вспыльчивый момент отсутствие кого‑либо рядом, а без отвлекающих факторов думается, разумеется, легче. За окном вновь метель, а тишина вокруг ей даже становится непривычна, зажимая ее, будто бы в тиски. Уж слишком нависшие проблемы кажутся искусственным способом помучить ее, будто бы мало настрадалась. Но все же она была не из робкого десятка – и, встряхнув головой, наша Лилит встала во весь рост и хорошенько задумалась: а не будет ли самым логичным покинуть эту планету? Сразу отсеку страшное предположение, будто бы думала она лишь про себя. Как раз наоборот, одни лишь образы детей с мужем били по эмоциям с ощутимым грохотом беспокойства. Невозможно отрицать опасность, разгребала Лилит эту мысль от лишних сомнений. Август и так беспокоится за Нору больше, чем за себя, а Холд… ну, вряд ли по нему будут плакать долго. Если что, то им повезет и они продержатся до момента спасательной группы, а так – пора уходить из этого гиблого, не без причины ненавистного ей места. И вот, возвращаясь на «Фелисетт», боясь смотреть в темноту вокруг из‑за возможного возвращения преследователя, сама Лилит старается максимально точно сформировать мысль и просчитать поле маневра, потому что идея покажется Нилу… а вот она и не знает, как он воспримет это, что еще больше заставляет одиночество занять твердую позицию.