по-своему правы. Интенсио натуралиус – огромная сила. Её можно использовать лишь в очень редких случаях, да и то в ограниченном количестве. Обычно у тех, кому повезло, есть только три желания. Иначе существует опасность неизлечимого привыкания к быстрому успеху, что ведёт в конечном счёте к потере контроля над ситуацией, болезненной зависимости от чужой воли и утраты собственной свободы. Иными словами, можно легко стать рабом этого джинна, если не соблюдать элементарных правил безопасности.

– То есть с волшебством шутки плохи! – Макс ухмыльнулся, но это получилось у него как-то вяло и грустно. – И сегодняшний день меня окончательно в этом убедил.

– По-моему, вы лукавите, все ещё пытаясь спрятаться за рациональностью и скептицизмом. Чтобы переубедить вас, нужно время, и… оно у нас есть! Однако я не могу отказать себе в удовольствии заставить вас усомниться в обыденном и привычном уже сейчас. И ради этого я согласна даже открыть самый потайной ящик в моем комоде, хотя не в моих правилах торопить события и использовать магические вещи только для того, чтобы кого-нибудь удивить. Но день сегодня и в самом деле не совсем обычный. И мне очень хочется сделать вам маленький сюрприз!

С этими словами старуха щёлкнула пальцами так звонко, что у Макса заложило уши, а девчонки зажмурились и затаили дыхание, словно играя в детскую игру, где нельзя шевелиться, изображая какую-нибудь застывшую на месте фигуру.

– Вот он! Интенсио натуралиус в самом чистом виде… Собранный и отфильтрованный мастерами своего дела. Можно сказать, ювелирная работа! Жаль, что почти никто не имеет возможности оценить её.

Внезапное оцепенение длилось всего несколько секунд, но за это короткое время обстановка в комнате успела существенно измениться. Макс с удивлением отметил про себя, что почти все вещи, включая очень тяжёлые и солидные, изменили свое положение, будто произошла неожиданная смена декораций. По непонятным причинам порядок уступил место хаосу, но даже в этом хаосе чувствовалась какая-то целесообразность, труднообъяснимая, однако вполне реальная. Самым необычным было то, что и старый массивный комод, казавшийся совершенно не склонным к всяким переменам, оторвался от стены и развернулся так, что стала видна его обратная сторона, такая же крепкая и добротная, как и всё остальное в его незамысловатой конструкции, сколоченной на века. Не только потайной ниши или дверцы, но даже маленькой щёлочки нельзя было разглядеть на гладкой панели, напоминающей скорее камень, чем дерево. Однако в руках у старухи тем не менее появился откуда-то небольшой флакон из очень толстого и мутного стекла с чётко очерченными выступами и гранями, покрытый пылью и закупоренный пробкой, как долго стоявшая в погребе винная бутылка.

– Ну что же… Вы – последний, чьё желание осталось невысказанным, – женщина повернулась к Максу, держа флакон так осторожно, будто он живой и способен чувствовать, насколько бережно или небрежно обращаются с ним. – Хотя, честно говоря, оно довольно банально и очевидно, но всё-таки вам решать самому.

– Я могу пожелать всё, что угодно? – лёгкие мурашки побежали у Макса по спине.

– Само собой разумеется. Главное, чтобы оптимометр не обнаружил каких-нибудь непреодолимых обстоятельств или трудноразрешимых проблем.

Макс на минуту заколебался.

– Ну, давайте же, смелее! У вас есть шанс изменить всю свою жизнь…

Неизвестно откуда в памяти вдруг всплыли синие-синие, похожие на кусочки неба, глаза. Но они тут же растаяли, как только сердце бешено бухнуло в груди, словно их смыло пробежавшей по телу тёплой волной. А после этого насупило лёгкое опустошение и усталость.

– Больше всего я хотел бы оказаться у себя дома, – Макс выдохнул и почувствовал, что у него под ногами опять появилась твёрдая почва, на которую он долго пытался выбраться из зыбкого песка.

Девочки переглянулись и тихонько прыснули от смеха, а старуха развела руками, давая понять, что возразить она не имеет права:

– Так я и знала! Ну что же, дело ваше… Хотя, конечно, довольно странно утруждать Его (женщина зажала флакон в ладони) такими вещами. Ей-богу, на вашем месте я бы выбрала метро. Просто, удобно и как-то по-земному что ли…

– Это слишком долго. Целый час трястись в переполненном выгоне… Только не сейчас! Я этого не выдержу.

– Хорошо. Пусть будет по-вашему, тем более что оптимометр уже всё измерил и, кажется, одобрил. Тоня, проверь, пожалуйста, всё ли там в порядке. А ты, Лера, подойди на минутку ко мне.

Девочек не нужно было уговаривать дважды, обе послушно последовали по своим местам: Тоня, как лоцман, к прибору, а Лерка, как маленький юнга, к капитану.

– И та, и другая стрелка наверху, и что-то очень странно мерцает изнутри! – в вопросительном детском взгляде и голосе чувствовалось изумление, но старуха кивнула головой, давая понять, что так оно и должно быть.

– Вы готовы? Лера, помоги мне! Нужно очень крепко держать флакон, потому что откупорить его можно только на одно мгновение, ни больше и ни меньше. Вот так… Двумя руками… И ни в коем случае не наклоняй его!

Лерка нахмурила лоб от старания, а старуха одним лёгким движением приподняла и тут же опустила пробку, сделав это без всяких усилий, как будто отверстие было слишком широким и лишь для видимости прикрывалось чем-то от воздуха и пыли. Раздался звук, похожий на резкий хлопок лопнувшей шины или воздушного шара. И в тот же миг оптимометр погас, а его стрелки безжизненно упали вниз.

Тоня и Лера обвели комнату взглядом: всё вновь стояло на своих местах. И если бы не Макс, который куда-то испарился, то можно было бы сказать, что всё по-прежнему. Девочки молча уставились друг на друга, не зная, что и думать.

– Он уже дома и старается убедить себя в том, что мы ему только приснились, – старуха ободряюще улыбнулась и похлопала своих маленьких помощниц по спине.

– И мы никогда-никогда его больше не увидим? – Тоня не могла скрыть разочарования.

– Кто знает… Никогда – это слишком долгий срок. Так далеко загадывать не стоит. Давайте-ка лучше ужинать! Кажется, кто-то у нас голодный, – женщина вновь улыбнулась: видимо, ей очень хотелось приподнять слегка поблекшее настроение. – Пойду посмотрю, что там у нас на кухне.

И она удалилась, оставив девочек на некоторое время одних.

– Тонь, а Тонь, как ты думаешь, на что похож этот ин-тен… ин-фен…? Ну, ты поняла, о ком я! – Лерка первая прервала наступившее молчание. – Очень сложное название, ни за что его не выговоришь.

– Не знаю. А зачем тебе это?

– Просто интересно. Какой он – тот, кто всё может? – Лерка поднесла флакон, который по непонятным причинам всё ещё находился у неё в руках,