светилась от счастья, оставаясь при этом удивительно серьёзной.

– Там внутри что-то происходит! – Лерка даже не прошептала, а выдохнула слова из себя. – Кажется, там крохотное семечко. Точно. И оно растет. Оно… оно… оно… живое! Я это вижу! И это так красиво. Тоня, посмотри сама! Я не могу тебе рассказать.

Настал черёд Тони, затаив дыхание, занять место сестры. Она, как и Лерка, слегка разрумянилась от возбуждения и сначала примолкла, а потом зашептала едва слышно, словно боясь спугнуть кого-то или помешать чему-то важному, видимому ей одной:

– И правда, очень красиво! Я такого никогда-никогда… в жизни своей… Не знаю даже, как сказать. Как будто оно стремится вверх… Но разве это можно увидеть?! Знаешь, Лерка, когда я смотрю, у меня аж дух захватывает! Как будто со мной самой что-то происходит. Но описать я бы тоже не смогла… Наверное, такое нужно видеть только собственными глазами… Ну, то есть в этих очках, конечно…

– По-моему, они и правда волшебные! – Лерка нетерпеливо потянула сестру за край рукава. – Дай мне ещё раз посмотреть! Я почти ничего не разглядела. Можно ещё немножечко?

– Если нам разрешат…

Девочки бросили умоляющий взгляд в сторону старухи, и та молча кивнула головой в ответ. После этого началось необычайное оживление. Поочередно надевая очки, Тоня и Лера стали бегать по комнате, и их звонкие голоса, то и дело перебивающие друг друга, можно было услышать теперь то в одном её конце, то в другом:

– Эта полка висит на одном гвозде и очень скоро упадёт.

– А за полкой живёт маленький паучок. Он ещё ничего не знает и плетёт сейчас свою паутину. Лучше бы ему перебраться за шкаф: там спокойнее и безопаснее.

– Внутри одной диванной подушки крохотная булавка. Интересно, как она туда попала?

– Твоя пуговица скоро оторвётся.

– А у тебя выпадет ещё один молочный зуб.

– Тот, кто лежит на диване, только притворяется спящим, а на самом деле он за нами наблюдает.

– Цветок нужно переставить на стол, иначе он завянет. Я вижу, как он скучает по свету и теплу.

– А я вижу, что он не хочет стоять на столе: там его любой может нечаянно задеть и опрокинуть.

– Ого, Тоня! Ты только посмотри! Во-о-он тот комод. В углу. Напротив дивана. Вот это да! С ума можно сойти! – Лерка сняла очки и, протягивая их сестре, мотнула головой куда-то в сторону. – Так интересно! Ну, смотри же быстрей! Я тебя умоляю! Чего ты там копаешься?

– И что особенного в этом комоде? – Леркино нетерпение передалось Тоне, она поспешила и чуть не уронила очки на пол.

– Сейчас сама всё увидишь. Встань на моё место. Давай я тебе помогу! – командовала Лерка, хотя её руки дрожали ничуть не меньше, чем Тонины: возня становилась всё беспорядочнее и сильней.

– Я думаю, на сегодня достаточно. Зачем смотреть на то, чего вы пока ещё не можете понять? – голос пожилой женщины прозвучал мягко, но спорить с ним не хотелось. – Идите-ка лучше ко мне!

И старуха поманила девочек к креслу у окна, где они уютно сидели вместе, когда Макс проснулся. Максу показалось, что эти слова относятся и к нему. В самом деле нужно было что-то делать. Он по-прежнему лежал на диване, только потому что ещё не решил, как поступить.

– Неужели всё это можно увидеть только в твоих очках? – свесив ноги, Лерка вновь примостилась на правом подлокотнике.

– Вовсе нет, – женщина провела рукой по растрепавшимся волосам девочки и ласково улыбнулась. – Нужно учиться понимать вещи. И тогда мои очки не нужны.

– А ты это умеешь? Ты всё видишь таким, какое оно есть на самом деле? – детские глаза наполнились восхищением.

Старуха молча кивнула.

– А ты можешь меня этому научить? Я бы тоже так хотела!

– Конечно, научу.

– И меня! – еле слышно пискнула Тоня.

– Разумеется, и тебя тоже, – морщинистая рука пригладила вторую взъерошенную головку.

– Как я понимаю, это не ваши дети, – Макс не выдержал и, резко выпрямившись, сел на диване. – А значит, их воспитанием и образованием должны заниматься не вы. Чему их учить, чему их не учить – вопрос спорный и сложный, и не нужно вмешиваться и забивать детские головы тем, что им вряд ли пригодится. И даже более того, тем, что может принести серьёзный и непоправимый вред.

– О чём именно вы сейчас говорите? О какой пользе и о каком вреде? Я не совсем вас понимаю, – старуха произнесла это без тени иронии, но Максу показалось, что она подтрунивает над ним.

– Обо всей этой загадочности и мистике, которыми вы, похоже, так любите себя окружать. Случайности, совпадения, мир, невидимый другим… Всё это вздор! Пускание пыли в глаза. Ваша прихоть, которая дорого обходится оказавшимся рядом людям.

– Ну, если речь идёт о том, что случилось с вами, то здесь вы неправы: я не имею к этому абсолютно никакого отношения. А что касается мистики, разве ваша собственная работа не показалась бы чем-то подобным лет эдак двести или триста назад? А ведь вы её так цените!

– Моя работа – это прогресс и развитие…

– Знаю, знаю, что вы хотите сказать, – старуха отмахнулась, словно она слышала нечто похожее уже тысячу раз. – Наука сделала огромный шаг вперёд, и нужно идти в ногу со временем, чтобы от неё не отставать… Но ведь есть вещи, для которых неважен прогресс. И они не могут устареть или выйти из моды.

– Например?

– Простое человеческое счастье.

– Ах, вот оно в чём дело! – Макс хмыкнул. – Ничего другого я и не ожидал! Значит, вы занимаетесь простым человеческим счастьем… Это ваша профессия или ваше увлечение?

Слова звучали с явной издёвкой, но старуха пропустила её мимо ушей.

– Это мое призвание.

– Поэтому я и прошу вас не забивать детям голову подобной ерундой! У них ещё вся жизнь впереди. Они ещё успеют узнать, как выглядит мир на самом деле.

– Странно слышать это от человека, который так хочет вернуться в своё собственное детство. Разве не вы спрашиваете себя каждый день, что же изменилось и почему мир стал таким скучным и неинтересным?

Макс вздрогнул.

– И потом между вашей работой и тем, что делаю я, не такая большая разница, – продолжала хозяйка квартиры и хозяйка положения тем же ровным и спокойным тоном, несмотря на который каждое сказанное ею слово казалось Максу чем-то вроде вызова или провокации.

– Интересно, что же общего между ними? Пожалуй, только масса проблем с клиентами…

– Которые вечно всем недовольны, – пожилая дама понимающе кивнула головой. – Но я не это имела в виду. Гораздо больше меня занимает