в мусорную корзину.

– А насчёт нашего с тобой разговора… Я думаю, стоит попробовать ещё раз. Давай-ка вместе проверим всё, что у нас есть по этим двоим. А вдруг найдётся какая-нибудь хоть маленькая зацепка!

– Вряд ли. По-моему, они абсолютно неуязвимы. В этом-то и проблема.

– Ты помнишь, где и когда они встречались, точное время и место?

– Конечно. Последний раз в кафе три дня назад.

– Ну, и что?

– Ничего. Сидели за соседними столиками, но друг друга не видели. Вернее, не смотрели вообще ни на кого вокруг. Каждый был занят своими делами. Он разговаривал по телефону. Она пила кофе, потом подправляла макияж. Напоследок зашла в уборную стереть крохотное пятнышко со своей блузки. Вот и всё.

– А на улице ты их не сталкивала?

– Обижаете, Серафима Игнатьевна. Я же говорю: испробовала все средства! И вчера, и позавчера, и даже сегодня утром перед работой. Максимум, чего я смогла добиться – он спросил у неё, который час.

– Ну, сегодня утром – это, конечно, чересчур… Всё-таки люди ещё не в духе: плохо выспались, боятся опоздать… В такое время самого себя в зеркале и то не всегда узнаешь.

– К ним это не относится. Она – жаворонок. А он часто вообще не спит по ночам. Профессиональная привычка.

– Хм-м, ясно… Ну, а как насчёт друзей и знакомых? Что если попробовать через них?

– Бесполезно. Я их всех пересмотрела. Никого, кто мог бы нам помочь.

– Почему?

– Её подруги все без исключения свободны и независимы, и замуж никто из них, по моим сведениям, выходить не собирается. Не хотят связывать себя.

– Знакомая история. Тут её и правда никто не поймёт, скорее наоборот. Ну, а что скажешь про него? Он тоже убеждённый холостяк?

– Нет, он просто очень занятой человек. Нигде не бывает, ни с кем, кроме коллег по работе, не общается: нет на это ни времени, ни сил.

– Думаю, кое-что мы могли бы здесь изменить.

– Вряд ли. Даже если мы найдём для него время, скорее всего он потратит его совсем не так, как вы предполагаете.

– Что же сделает занятой человек, если завтра, к примеру, у него совершенно случайно окажется выходной день?

– Выспится. Я почти уверена в этом. Хотя, конечно, какая-то доля сомнения есть, но цепляться за неё не имеет смысла. Во всяком случае, из дома он никуда не пойдёт. Это я вам точно обещаю.

Серафима Игнатьевна задумчиво потёрла свой лоб рукой:

– Да, ты права: дело и вправду непростое. Видимо, остаётся только один выход: привести её к нему. И не домой или в кафе, а на работу. Там фразой «Который час?» уже так просто не отделаешься. Кажется, он хирург-травматолог? Вот и замечательно! Пусть, наконец, поговорят по-человечески друг с другом. О том, что болит.

– Но ведь для этого нужна причина. Разве мы имеем право брать на себя такую ответственность?

– Эх, Света, до чего же ты безобидное создание! Я иногда даже диву даюсь. Счастье с несчастьем не-воз-мож-но отделить друг от друга. Сколько раз уж говорила об этом и, оказывается, всё зря! Конечно, ничего серьёзного не должно произойти. Лёгкая травма без всяких последствий для здоровья. Впрочем, я сама этим займусь. Считай, что твоя работа выполнена обстоятельно и добросовестно. Оставляй всё, как есть. Дальше я за ними присмотрю.

– Спасибо.

Было видно, что у девушки гора свалилась с плеч.

– Не за что, – Серафима Игнатьевна хитро прищурилась в ответ. – Тем более что для тебя найдётся кое-что поинтереснее. Слышала мой разговор с молодым человеком, который обещал зайти сюда сегодня вечером? Советую присмотреться к нему повнимательнее. Уверена, это как раз по твоей части.

– Ну, Серафима Игнатьевна, вы опять шутите! – Светлана засмеялась, махнула рукой и вновь принялась разбирать бумаги на столе.

А Серафима Игнатьевна достала из ящика толстую книгу в старом потрёпанном переплёте и, нацепив на нос очки, открыла первую попавшуюся страницу и стала изучать её так внимательно, словно силилась найти что-то важное и новое в этом зачитанном до дыр издании, которое брали в руки, наверное, уже не одну тысячу раз. При этом она то подносила текст к самым глазам, как бы разглядывая в лупу каждое пятнышко, оставленное временем на пожелтевшем листе, то отстраняла его от себя и, перевернув книгу вверх ногами, задумчиво разглядывала ровные строчки и столбики опрокинутых и беспомощно повисших в воздухе букв и слов. Её помощницу такое занятие, похоже, ничуть не удивляло: с совершенно невозмутимым видом она продолжала выполнять свою работу. И даже те непонятные вещи, которые Серафима Игнатьевна, увлёкшись, время от времени бормотала себе под нос, не вызывали с её стороны никаких вопросов или возражений.

– Несчастный случай, дающий возможность разбогатеть… Нет, это нам совсем не подходит… Несчастный случай, помогающий избежать встречи с врагом… Уклониться от более крупных неприятностей… Обрести душевный покой… Не то… Опять не то… Добиться повышения по службе… Вернуться на верный путь… Это уже лучше… Бросить пить и курить… Снять пелену с глаз… Хм-м, недурно. Кажется, это то, что нужно… Мне нравится. Я бы даже сказала, есть над чем подумать всерьёз. Ну-ка посмотрим, что тут у нас…

Вновь приблизив книгу к самым глазам, Серафима Игнатьевна на некоторое время замолчала, вглядываясь в чёрно-белую картину из чётких штрихов и линий, словно ощупывая её и стараясь понять, что это такое и как с этим можно поступить. А затем взгляд её стал неподвижным и очень задумчивым. Он остановился в одной точке, где-то по ту сторону написанного и замер, будто там неожиданным образом начало разворачиваться что-то важное и интересное, предназначенное только для одного зрителя, и за этим непременно нужно было проследить. Насколько важным всё открывшееся казалось Серафиме Игнатьевне можно было судить по мелким капелькам пота, выступившим у неё на лбу, и по напряжённой работе мысли, которая тотчас же отразилась на застывшем и слегка побледневшем сейчас лице.

Светлана тихонько подошла к окну и стала прислушиваться, как часы на стене отсчитывают одну секунду за другой. Теперь их было особенно хорошо слышно. Время капало с каждым методичным ударом, заставляя стрелку перескакивать на один крохотный шаг вперёд.

– А что у нас там со сроками этого договора? Ты помнишь, когда они истекают?

– Завтра.

Удары на стене стали глуше. Часы присмирели, и комната вновь наполнилась лёгкими шорохами и звуками.

– Ну что же, завтра так завтра.

Серафима Игнатьевна захлопнула книгу и, откинувшись в кресле, прикрыла глаза, будто желая дать им возможность отдохнуть. А девушка прошлась взад и вперёд по комнате, а потом