в приватной комнате открылось взаимными поздравлениями. Казалось, каждый из них руководил каким-то важным направлением работы, которое так успешно принесло Чандлеру президентство. Каким образом они функционировали, мы все еще оставались в неведении. Их ссылки на детали были такими же загадочными, как и обычно.

Но, с другой стороны, было очевидно, что они все еще пребывали в неведении относительно всей значимости выборов. Они еще не подозревали о личности своего шефа.

Замечание Винтера первым выдало это.

– Я начинаю немного понимать, – сказал он, – как ведется работа нашей организации, но я все еще озадачен тем, как мы можем рассчитывать контролировать в наших собственных целях такого решительного, самоотверженного гражданина, как Чандлер. Он слишком проницателен, чтобы его можно было легко одурачить, и его послужной список не дает большой надежды на то, что его можно купить.

– Вы можете быть уверены, что грубой работы мы не допустим, – заверил его судья. – Я знаю об общем плане в деталях не намного больше, чем вы. Мне отведена моя роль, тебе – твоя, Доргану – его. Никто не знает плана во всей его полноте, кроме главного ума во главе, который все это спланировал.

– Он, безусловно, мастер своего дела! – согласился Винтер. – Мне очень любопытно узнать, кто он такой.

– Естественно, мы все об этом мечтаем, – сухо прокомментировал Дорган, – но мы никогда этого не узнаем.

– Кроме того, крайне неразумно позволять нашему любопытству двигаться в этом направлении, – добавил судья. – Два года назад у нас в организации был молодой человек, который не смог сдержать свое любопытство. Этот вопрос был доведен до моего сведения. Неизвестно, чего бы он мог только не добиться, если бы остался в живых. Он был довольно сообразительным парнем.

– Значит, он погиб? – нервно спросила Винтер. Я полагаю, он внезапно вспомнил, как и я, рассказ Таннера о другом человеке, который отказался от назначения в совет и умер по дороге домой.

– Нет, он умер совершенно внезапно, – сообщил ему судья. – Он заболел острым аппендицитом во время ужина со мной в этой самой комнате вечером после того, как я узнал о его неосмотрительности. Мы срочно доставили его в больницу Грантвуда, но было слишком поздно оперировать. Он умер рано утром следующего дня.

Винтер вздрогнула.

– Да ведь это настоящая банда проклятых убийц! – воскликнул Пристли, когда эта часть разговора донеслась с экрана. – Мы не можем медлить или идти на компромисс. Мы должны разрушить это преступное сообщество, прежде чем будут совершены новые зверства. Мы…

– Внимание, мой мальчик! – прервал его Флекнер. – Судья говорит что-то важное. Потом мы внимательно выслушаем вас.

– Итак, сегодня вечером я рассчитываю получить полный отчет о расходах на выборы и передать его Верховному совету, – говорил Таннер. – Они приведут механизм в движение, и через несколько дней наступит день выплаты жалованья.

К настоящему времени мы пришли к выводу, что то, что судья по своему незнанию назвал Верховным советом, на самом деле было самим Чандлером.

Судья Таннер повернулся к настенному телефону, повернул кольцо для соединения с подпольным клубом и попросил номер 123. Часть экрана, с помощью которого мы освещали это помещение, вскоре показала фигуру в маске и черном одеянии, приближающуюся к телефонной будке, которая откликнулась на требуемый номер. Заглянув через маску с помощью нашего луча, мы увидели лицо бледного светловолосого мужчины средних лет, личность которого тогда была нам неизвестна. Позже, выслеживая его, мы узнали, что это был человек по имени Блэк, младший бухгалтер в канцелярии окружного прокурора Нью-Йорка.

Его единственной функцией в организации Чандлера, по-видимому, было получать загадочные цифры от руководителей округов по всей стране, сводить их в таблицу и сообщать судье Таннеру. По-видимому, он выполнял эту обязанность в полном неведении относительно цифр, с которыми он работал, кто давал ему свои данные и кому он сообщал о результатах. Таковы были методы криминального треста.

– Ваш отчет завершен? – спросил судья, когда номер 123 взял трубку.

– Да, – последовал ответ. – В общей сложности двадцать миллионов четыреста семьдесят пять тысяч.

– Хорошо! – прокомментировал судья и повернул кольцо, отключив бухгалтера и включив связь с кабинетом Мортимера Чандлера. Шеф, очевидно, ожидал звонка, потому что он только что встал из-за обеденного стола и входил в кабинет, когда зазвонил телефон.

– У меня есть отчет, – объявил судья. – Всего двадцать миллионов четыреста семьдесят пять тысяч.

– Я перезвоню вам через несколько минут, – резко ответил Чандлер и переключил соединение. Судья Таннер вернулся к своим товарищам за столом. Тем временем у Чендлера был еще один человек на его секретной телефонной линии.

– Боже милостивый! – воскликнул я. – Если эта цифра означает доллары, то это колоссальный смазочный фонд1, как называли его политики старого времени.

Флекнер поспешно включил свой пеленгатор и через мгновение обнаружил, что звонок шефа поступил из квартиры на верхнем этаже жилого дома в Рокавейском районе города. Этот человек, как мы узнали позже, был главным клерком в банке облигаций, тихим молодым человеком по имени Андерсон, который, как мы предположили, также выполнял вслепую рутинную обязанность по сбору и сведению в таблицу финансовых отчетов со всей страны, дублируя работу Таннера Блэка.

– У вас готов отчет? – спросил Чандлер.

– Да, это двадцать миллионов четыреста семьдесят пять тысяч, – ответил он, и шеф немедленно отключился с кратким словом одобрения и снова подал сигнал Таннеру.

– Общая сумма верна, – сказал Чандлер. – Пусть ваш человек отправит подробный отчет номеру 470.

Таннер передал эти инструкции обратно Блэку, который немедленно достал из кармана халата большой конверт, написал на нем: "Почтовый ящик 470, Главное почтовое отделение, Нью-Йорк" и опустил его в почтовый ящик.

– Ты понял идею? – усмехнулся профессор Флекнер, поворачиваясь к Пристли и ко мне. – Наш хитрый криминальный авторитет не доверяет своим последователям. У него есть дублирующие организации, работающие независимо друг от друга для проверки финансов. Не рискует!

Тем временем Чандлер переключил телефонную связь на красивую квартиру в районе Йонкерс. "Дж.К. Зибрук" было написано на дверной табличке. Я знал Зибрука как главу одной из крупных фирм по продаже хлопчатобумажных изделий. То, что он оказался членом криминального треста, стало еще одним из острых сюрпризов, с которыми я столкнулся. На звонок Чандлера ответил сам Зибрук.

– Отчет готов, – объявил шеф. – Это в номере 470. Продвигайте события как можно быстрее.

– Хорошо, сэр, – был единственный комментарий Зибрука, и Чандлер отключился.

– Они не тратят лишних слов в делах, – прокомментировал Пристли.

– Они понимают, что человеческий язык – опасный орган, – сухо заметил Флекнер.

Только на следующее утро произошло кое-что еще, заслуживающее упоминания. А потом события начали стремительно развиваться. Мы затаивали дыхание от