— Теперь очередь Теодора, — сказала Северен.

Теодор был вырезан из толстой доски и обмотан красной тряпицей. Его руки и ноги крепились гвоздями и двигались, как у настоящей куклы. Выражение лица Теодора было довольно грубым, а под его носом красовались нарисованные чернилами пышные усы.

— Он солдат, — продолжала Северен. — Он особенный друг Бель-Мари.

Итак, Теодор получил свою порцию яблока. Северен с удовольствием доела то, что осталось.

Несмотря на кучи хлама и пыль, чердак был настоящим островком спокойствия. Здесь можно было отдохнуть от шума и суеты, а Жюстина так устала… В последнюю неделю все ее дни были заполнены работой и переживаниями. Робеспьер казнен. Правительство поменялось. Сократилось число уличных побоищ и погромов. Жюстина пару раз до нитки вымокла под дождем. А уж сколько раз ей пришлось пересечь Париж вдоль и поперек, выполняя мелкие поручения, влекущие за собой серьезные последствия, и вовсе не сосчитать. Она просто с ног валилась от усталости.

— Мне очень жаль, — произнесла она. — Но сегодня вечером я опять буду занята.

— Ничего. Бабетта позволила мне спать у нее в комнате. Она учит меня вязать. Я вяжу шаль для Мадам. Только это секрет. Никому не говори.

— Хорошо. Буду нема, как суп в миске.

— Какая глупая. Суп вовсе не немой. Он делает так… — Северен издала несколько булькающих звуков.

— В таком случае я буду нема, как картофелина. Картофель самый молчаливый из овощей.

Званый обед продолжался. Северен вежливо обсуждала погоду с Бель-Мари и Теодором.

Жюстина воспользовалась хлипким перевернутым стулом в качестве опоры для спины. Рядом были сложены одеяла, готовые согреть очередного постояльца чердака. Жюстина подоткнула их под спину, откинулась на стул и прикрыла глаза. Через некоторое время она отправится в свою комнату, чтобы немного поспать. А пока она побудет с Северен, которая, покончив с обедом, водила кукол с бочки на бочку.

— Чем они теперь заняты? — спросила Жюстина.

— Мы пообедали и теперь направляемся к стряпчему.

— Хорошо.

— Теодор хочет предложить Бель-Мари выгодную сделку. Он очень добрый.

Жюстина открыла глаза.

— Что?

— Он хочет забрать ее с собой в Германию. Она будет жить в большом доме и одеваться в красивую одежду. Теодор ей обещал.

— А… — Жюстина села. К такому повороту событий она была не готова. Просто не знала, как реагировать.

— Бель-Мари подарит Теодору свою молодость, — продолжала между тем Северен. — Совсем как Виржини. Она тоже подарила свою молодость месье Барбье. За это она получила от него красивый браслет. Я видела. С такими красными камешками.

Бель-Мари и Теодор решили отправиться на прогулку в парк и принялись перепрыгивать с ящика на ящик. Северен подтащила к окну один из ящиков, забралась на него и выглянула на улицу, чтобы помахать Жану Ле Гро.

— Посмотри-ка! — Северен свесилась в окно. — Жанна привела еще одного мужчину. Надеюсь, он здоров. Виржини говорит, что скоро все мы заболеем, потому что у Жанны мозгов не больше, чем у курицы, раз она приводит в дом каждого, кого встретит в парке. Мы правда заболеем?

— Нет.

«Она не может оставаться здесь. Что же мне делать?»

— За тобой не следили? — Старуха пила кофе, гневно взирая на Хоукера.

Это была не какая-нибудь обычная пожилая женщина, а Каррадерс — глава британской разведки во Франции Она могла отдать приказ убить Хоукера с такой же легкостью с какой размешивала сахар в чашке. Это было даже легче, ибо она любила сахар и не любила Хоукера.

Мальчик с таким же успехом мог бы разговаривать со столбом, утыканным железными копьями.

— За мной никто не следил, — ответил Хоукер.

— В самом деле? — Казалось, более язвительного человека не было на всем белом свете. Интересно, себе самой-то Каррадерс доверяла?

— Я оборачивался более дюжины раз. Дважды пересек Сену. Спустился к Сорбонне. Я потратил целый час, чтобы добраться сюда. И не привел за собой хвоста.

— Он умеет уходить от слежки. — Отодвинув от себя пустую тарелку, Дойл разложил на столе части разобранного пистолета. — Ведь если французы заявятся сюда, он тоже пострадает.

— Если он привел за собой хвост, у французов просто не будет возможности расправиться с ним. — Старуха взяла с блюдца чашку и заглянула в нее. — Расскажи, что говорила девчонка.

Ну, это он может. Хоукер начал рассказ с того момента как встретился с Совой на площади Революции.

— Прежде всего она спросила, видел ли я, как умер Робеспьер. Назвала его великим человеком, но прозвучало это как-то насмешливо. Я ответил…

Хоукер знал, как докладывать о проделанной работе. Он привык к этому, когда работал на Лазаруса — короля воров. Когда Лазарусу требовались сведения, Хоукер докладывал быстро и четко, не тратя попусту слов и не допуская ошибок.

Работа на Каррадерс мало чем отличалась от работы на хладнокровного негодяя, возглавляющего преступный мир Лондона. Только теперь Хоукер работал на благо Англии и, вполне возможно, мог пасть от руки французов, вместо того чтобы сгинуть в лондонских трущобах.

Он рассказывал о своей встрече с Совой настолько подробно, насколько это было возможно. Дойл чистил пистолет. Вошедшие в комнату агенты сели на стулья и слушали рассказ. Алтея — еще одна пожилая леди-шпион — внесла тарелку с яйцами и подсушенным хлебом и поставила ее перед мальчиком.

Мэгги сидела на стуле возле окна. Пять дней назад они с Дойлом поженились и с тех пор старались держаться поближе друг к другу. Свой медовый месяц она проводила в бесконечных заботах. Правда, не в тех, о которых может подумать читатель. На стоящей перед ней бочке высилась горка золотых луидоров. Она пересчитывала их, раскладывала по мешочкам и сопровождала записками. Деньги эти предназначались для «Стрелы», но Мэгги не могла проследить за всеми делами лично, так как на следующий день покидала Францию.

Мальчик закончил доклад словами:

— …сказала, что будет ждать меня на закате, и попросила надеть что-нибудь менее яркое.

Все присутствующие посмотрели на Хоукера.

Дойл поскреб пальцем щетину на щеке. Он не брился несколько дней, ибо ему предстояло задание, для выполнения которого необходимо было выглядеть неряшливо.

— Значит, она сказала, что они готовятся покончить с этим «Каретным сараем». Ты должен принять в этом участие.

— Сомневаюсь, что время выбрано случайно. — Каррадерс имела обыкновение смотреть на собеседника так, словно не верила самой себе. — Ты видел дюжину детей, обучающихся рукопашному бою.

— Их было тринадцать. И они неплохо усвоили науку.