Собрав уцелевшие ценности, Александр и Эллина Берг (на рукаху няньки Марьи) отправились в Брест, чтобы пересечь границу с Польшей, а потомдвинуться дальше и осесть во Франции.

Добирались до Бреста в ужасных условиях: в переполненныхвагонах, без элементарных удобств, терпя хамство солдатни, подолгу простаиваяна полустанках. Эллочка всю дорогу плакала, Марья причитала (она толькосопровождала Бергов до границы, потом же собиралась вернуться в Москву, но ейочень не хотелось расставаться с воспитанницей), а Александр как заведенныйповторял: «Ничего, еще немного осталось. Вот доедем до границы, пересечемее – и все, конец нашим мучениям...» Но дорожные тяготы оказалисьцветочками, ягодки начались по приезде, когда выяснилось, что желающих покинутьстрану так много, что не выпускают никого. Пришлось ждать двое суток. Натретьи, когда люди уже изнемогали от усталости и нервного напряжения, границуоткрыли.

Когда толпа пришла в движение, Беркович почувствовал, какего ноги отрываются от земли. Испуганно вскрикнув, он попытался нащупатьподошвами твердую почву, но у него ничего не вышло. Толпа ринулась вперед,увлекая Мойшу за собой. Марья с Эллиной были тоже подхвачены людьми, но нянька,хоть и держала в одной руке девочку, а в другой свою котомку, затолкать себя недала. Поднатужилась и ринулась вперед. В итоге она смогла пробиться кшлагбауму, тогда как Мойшу почти выдавили из толпы, а протиснуться на прежнееместо не давали люди, напирающие сзади.

Берг работал локтями с таким остервенением, что заехалкакому-то мужчине по саквояжу. Тот упал и раскрылся, из него посыпалисьсеребряные ложки, вилки и ножи. Пострадавший гневно закричал и наклонился,чтобы подобрать свое добро. При этом он так резко согнулся, что ударилстоявшего позади Александра под дых. Берг потерял равновесие и рухнул под ногитолпы.

Марья, увидев это, развернулась и принялась расталкиватьополоумевших людей, стремясь протиснуться к отцу своей воспитанницы. А таккак двигалась она не вперед, к заветному шлагбауму, а назад, то ее пропускали.Наконец она пробралась к тому месту, где упал Александр. Толпа там уже поредела,и Марья увидела лежащего на земле Берга. Тот пытался подняться, но у него неполучалось. Нянька собралась помочь ему, но тут голова Александра, оторвавшисьот земли на пару секунд, безвольно опустилась, глаза его закатились, а по телупробежала судорога.

– Преставился, – услышала Марья за своей спиной. –Второй старикан за сегодня... У того тоже сердце не выдержало!

Нянька обернулась на голос и увидела позади себя пожилогосолдата. Он смолил самокрутку и равнодушно поглядывал на Берга. Рядом с нимстоял совсем юный солдатик. Именно с ним разговаривал старик, ему же онадресовал следующую фразу:

– А вещички-то у него умыкнули! Как упал, так кто-то изтолпы и саквояж, и чемодан тиснул...

Марья слышала его слова и внутренне содрогалась. Причем,сначала переживала из-за мелочей: «Саквояж! Саквояж-то как жаль! Там же все:документы, билеты, деньги, ценности! – мысленно причитала она. –А чемодан! В нем Эллочкины пеленки и платьица! Ребенка теперь ипереодеть не в чего... – Но тут до нее дошло главное, что отец Эллины умер,и Марья ужаснулась: – Что же с малышкой теперь станет? Ведь у нее, кромеотца, никого на белом свете нет... Почему никого? – самой себе возразиланянька. – А я? Не я ль Эллочку воспитывала с первых дней ее жизни? Нея ль ночей не спала, когда она болела? Не я ль люблю ее, как родное дитя? Да яей больше чем мать! А коли так – воспитаю!»

– Слышь, бабонька, – обратился к ней пожилойсолдат. – Ты покойнику кем приходишься?

– А тебе что за дело до этого? – насупилась Марья.

– Мне-то никакого, а вот тебе, если ты родственница, егохоронить придется...

– А если не родственница?

– Тогда ступай себе, а его, – он указал небритымподбородком на Берга, – в безымянной могиле зароют.

Марья сурово кивнула головой и направилась в таможенноеуправление, чтоб узнать там, с кем она должна договориться насчет похорон.

В Москву Марья и Эллина вернулись спустя десять дней.После похорон Алекса Берга двое суток они жили на вокзале, ждали поезда, накотором можно уехать. Но так как те ходили крайне редко, а желающих покинутьгород было огромное количество, то занять места удавалось только самым наглымили сильным. Марья, будь она одна, забралась бы в вагон без особых проблем, ноу нее на руках была воспитанница, поэтому ей пришлось пропустить три поезда. Ноуж в четвертый она забралась одной из первых и заняла самое удобное место.

...Когда Марья отперла дверь своим ключом и внесла Эллину вквартиру, где прожила вместе с Бергами больше полугода, то так и ахнула.В ней уже кто-то обитал! Новых жильцов в тот момент в квартире не было, носледы их пребывания присутствовали: в шкафу висели чужие вещи, на кроватилежало лоскутное одеяло (у Бергов отродясь такого не водилось), в ваннойсушились подштанники, а на кухонном столе громоздились немытые алюминиевыемиски. Марья хотела было спуститься в дворницкую, чтобы обо всем разузнать удворника Федюньки, с которым у нее были шуры-муры, но пора было укладыватьЭллину. Да и самой Марье не мешало отдохнуть. Дорога ее вымотала до предела!

Марья, качая плачущую девочку, прошла в ту комнату, котораябыла когда-то детской, но там не оказалось ни одного предмета мебели, только вуглу лежал скрученный в рулон ковер. Пришлось укладывать малышку в каминнойзале на диване. Сама Марья за неимением еще одного спального места улеглась наполу. Свернулась калачиком, положила под голову свою котомку и моментальноуснула.

В объятиях Морфея женщина пробыла недолго. Из них еевырвал грозный мужской возглас: «Ты кто такая? И как сюда попала?»

Марья с трудом разлепила тяжелые веки и увидела перед собойвысокого молодого мужчину в кожанке, подпоясанной широким армейским ремнем скобурой. У него было породистое лицо с холодными голубыми глазами ижестким ртом.

– Марья я, – испуганно ответила женщина. – НянькаЭллиночки... – И указала на спящую девочку.

Мужчина посмотрел на Эллину, сурово нахмурив брови, и сухоспросил:

– Это дочь бывшего хозяина квартиры?

Марья кивнула.

– Сам он где?

– Умер.

– Другие родственники у ребенка есть?

– Нет у нее никого, кроме меня!

Новый обитатель квартиры Бергов задумчиво помолчал, затемсказал приказным тоном:

– Оставайтесь здесь. Комната в вашем с девочкойраспоряжении. Кухней и ванной можете пользоваться. В остальные помещенияне заходить. Ясно?

Хотела Марья ответить утвердительно и на этом закончитьдиалог, но спохватилась:

– А как же мебель?

– Что – мебель?