— Сегодня утром офицер Боровски вернулся на дежурство послеотгулов и сообщил, что в сентябре вы жаловались на неизвестного преследователя.Именно он тогда разговаривал с вами и сейчас посчитал, что мы тоже должнызнать. Скажите, проблема все еще существует?

Сердце Ли глухо, тревожно забилось с такой силой, что,казалось, все тело сотрясается. Голос постыдно дрожал, язык не слушался.

— Думаете, это он столкнул меня с дороги или что-то сделалмоему мужу? — почти неслышно пролепетала она.

— Нет, вовсе нет, — с теплой, ободряющей улыбкой завериладетектив Литлтон. — Мы всего лишь пытаемся помочь. Основные дороги уже очищены,а по боковым пущены грейдеры. Телефон и электричество работают почти везде,если не считать самых отдаленных уголков. Думаю, ваш муж объявится с минуты наминуту. Мы подумали, что, пока еще работаем с вами, вы захотите выяснитьличность преследователя. Если хотите, чтобы мы…

— Буду очень вам благодарна, — поспешно ответила Ли,цепляясь за объяснение детектива Литлтон, потому что хотела ему поверить.

— Что вы можете рассказать о нем?

Ли описала события, беспокоившие ее последнее время.

— Вы сказали, что он послал вам орхидеи, — заметила Литлтон,когда Ли закончила рассказ. — Не смотрели, случайно, карточки в тех корзинах,что принесли в палату?

— Нет.

Литлтон встала и первым делом направилась к белым орхидеям.

— Они от Стивена Розенберга, — прочла она.

— Это один из спонсоров спектакля, — пояснила Ли. Литлтонпродолжала читать тексты и подписи на других карточках. Дойдя примерно дополовины, она кивнула на стопки телефонограмм и телеграмм на тумбочке Ли:

— А эти? Вы все прочитали?

— Большинство.

— Не возражаете, если детектив Шредер займется этим, пока яперебираю корзины?

Ли равнодушно кивнула, но Шредер взялся за дело без особогоэнтузиазма.

Когда оказалось, что все имена на карточках знакомы Ли,детектив Литлтон взяла свою куртку. Шредер тоже поднялся, пытаясь закончитьпросмотр стоя. Он как раз читал одну из последних телефонограмм, когда его позаи лицо претерпели внезапные и самые неприятные изменения. Он как-то весьподобрался, насторожился, помрачнел и уставился на Ли так, словно видел ее всовершенно новом и крайне нелестном свете.

— Итак, насколько я полагаю, Майкл Валенте — ваш хорошийприятель?

И он, и Литлтон смотрели на нее с таким видом, что Липочувствовала себя каким-то образом приниженной и запачканной одним этимпредположением.

— Вовсе нет, — подчеркнуто сухо возразила она. — Впервые явстретила его в субботу вечером у себя дома на вечеринке в честь премьеры новойпьесы.

Она не хотела ничего больше говорить. Не хотела упоминать овечеринке, и особенно дать им знать, что Логан вел какие-то дела с Валенте. Нехотела сказать лишнего, чтобы детективы посчитали Логана кем-то еще, кромеабсолютно честного и надежного бизнесмена и любящего мужа, который трагическимобразом пропал. Что, разумеется, было чистой правдой.

Детективы, похоже, приняли ее объяснение.

— Наверное, если ты звезда первой величины, всякие психи ипомешанные слетаются, как мошки на огонек, — предположил Шредер.

— Издержки профессии, — кивнула Ли, пытаясь шутить и самымжалким образом потерпев неудачу.

— А теперь мы уходим и дадим вам отдохнуть, — объявил он. —Если что-то понадобится, звоните. Мы оставили номера наших сотовых, а покапопробуем еще раз задействовать вашу карту. Обычно найти места аварий несоставляет труда. Но по обочинам дорог сейчас такие сугробы, что трудно найтиприметы, которые вы указали.

— Позвоните, если найдете что-то… что бы то ни взмолиласьЛи.

— Обязательно, — пообещал Шредер.

Он сумел удержать себя в руках, даже когда Литлтоностановилась на посту медсестер и спросила насчет отсутствовавшей в корзинегруш карточки. Он не дал воли возмущению, даже когда медсестра поискала иничего не смогла найти, но когда они добрались до лифтов, яростно набросился наСэм:

— Что это ты устроила? Нужно же быть такой ненормальной!Запугала ее своим бредом насчет преследователя, так что у бедняги последнийразум отшибло. И она ни на секунду не поверила твоим объяснениям. Она точнознала, о чем ты думаешь.

— Она не глупа. И очень скоро сама вспомнила бы его иперепугалась бы, что именно он устроил все это, — парировала Сэм. — Лучше пустьзнает, что мы уже об этом подумали и идем по следам.

— По каким еще следам? — фыркнул он. — Ее преследовательнаходится еще в той романтической стадии, на которой все подобные типы дарятподарки предмету своего обожания, и, возможно, в ней и останется, пока неположит глаз на кого-то другого. Далее, преследователи никогда не действуютспонтанно, наоборот, они часами мечтают о той минуте, когда можно выйти изтени. Мечтают, планируют и терпеть не могут никаких отклонений. И уж конечно,не собираются делать первый ход в разгар внезапно налетевшей непредсказуемойвьюги, если только не замыслили еще и это… что совершенно невозможно.

Появление лифта сбило Шредера с намеченной колеи, а Сэм,увидев, что в кабине никого нет, попыталась рассуждать:

— Не находишь странным, что муж исчез в ту же ночь, когдажену едва не убили… а потом самым таинственным образом спасли? Слишком многосовпадений, на мой взгляд.

— Предполагаешь, что за всем этим стоит один преследователь?Или их много? Сколько, по-твоему?

Сэм, проигнорировав сарказм, продолжала:

— Вполне возможно, он ехал за ней, когда увидел, что машиналетит с обрыва, вот и остался, чтобы ее спасти.

Она прикусила язык, но было уже поздно: даже в еесобственных ушах подобное предположение звучало нелепо.

— Это и есть твоя версия? — издевательски хмыкнул Шредер. —Преследователь, внезапно ставший рыцарем в серебряных доспехах? — И, недожидаясь ответа, добавил:

— Так вот, позволь я выскажу свою: Мэннинг, захваченныйбураном, по какой-то причине не может выбраться. Миссис Мэннинг потерялауправление из-за того же свирепого бурана и скатилась с дороги. А вот почемуэта версия мне нравится: та же самая история случилась с сотнями людей,попавших в бурю в это воскресенье. Твоя версия, на мой взгляд, не выдерживаетникакой критики: это невероятно, мало того, не правдоподобно. Короче говоря,чушь собачья.

Определение было на редкость точным, поэтому Сэм, вместотого чтобы надуться, глянула на Шредера и рассмеялась.