а сразу перейдем к занятиям. Откройте тетради, и запишите тему: "Боевые заклинания, их суть и предназначение".

— А когда будут практические занятия? — подала голос Алиса.

Казимир посмотрел на нее.

— Во второй половине учебного года, при условии, что вы успешно сдадите теорию.

— А пораньше нельзя?

— Интересно, зачем вам пораньше? Вы что, убивать кого-то собрались, Стрельцова?

— Да так, одного парня, — Алиса с напускным видом начала рассматривать ноготь на пальце. — Гном, зовут Гвеллин, вы его наверняка знаете.

Казимир замолчал. Медленно подошел к двери, открыл, посмотрел, нет ли кого в коридоре, закрыл, повернул ключ в замке, и вернулся к столу.

— Валерий, что вы на это скажете?

— Не слушайте ее, она ненормальная.

— Иван?

— Присоединяюсь.

— Луиза?

— Я не сторонник кардинальных решений, но так, за компанию…

— Дмитрий?

— Может и так, — воспоминание о стреле, вонзающейся ему в спину, было не самым приятным воспоминанием в жизни. — Но я против убийства.

— Тряпка! — фыркнула Алиса.

— Тихо! — Казимир поднял руку. — Вот, что я вам скажу, ребята. Большинство первокурсников проходят так называемое боевое крещение. Их с первого дня нахождения в Академии закаляют испытаниями, они учатся переносить боль, бороться за свою жизнь, упорствовать, и идти до конца. То, что вчера сделал гном, можно смело назвать одним из испытаний. Диме крупно повезло, он получил бесценный опыт, и теперь знает, что надо всегда держаться настороже, особенно возле гномов, каждый из которых — арбалетчик, по мастерству превосходящий всех вас вместе взятых.

— То есть мне еще и повезло? — Дима не поверил своим ушам. — А если он меня топором изрубит, мне ему что, "спасибо" сказать?

— Если он будет рубить вас топором, а вы будете молча стоять, и ничего не делать, я сам скажу ему спасибо за то, что он избавил Академию от такого бездарного ученика, — сказал Казимир без тени улыбки. — В будущем вам предстоят сражения с целыми войсками, и лучше уже сейчас начать привыкать к мысли, что за каждую крупицу знания вам придется расплачиваться, что говорится, кровью и потом.

Открыв рты, класс молча смотрел на него.

— Значит, на том и порешили. Открываем тетради и пишем конспект. Да-да, Стрельцова, пишем, и по возможности, запоминаем. И знайте, что вам этот конспект на следующей неделе сдавать.

***********

После пары они вернулись в общагу. Впереди ждала зубрежка — Дима четко осознавал, что недели на то, чтобы выучить весь конспект по артефактам и заклинаниям ему явно будет маловато.

Возможно, даже потому, что с памятью у него было не очень. Апофигеозом стал тот день, когда Дима осознал, что ему не под силу даже выучить наизусть стихотворение "Мне мама в детстве выколола глазки…" Что уже говорить про конспекты?

— Не знаю, как вы, а я пошла гулять, — Алиса с порога швырнула сумку с тетрадями в гроб, и развернулась в обратном направлении. — До встречи.

Дима прошел к холодильнику.

— Мальчики, у меня лампочка в комнате перегорела, — Луиза села на диван, и со стоном откинула голову назад. — Может, посмотрите?

— Я посмотрю.

— Спасибо. А то близнецов вечно не допросишься — то они не умеют, то заняты, то вообще не их работа.

— Между прочим, мы в армии отслужили, — буркнул Ваня.

— Да, были приписаны к батальону аэродромного обслуживания в качестве сантехников, — добавил Валера. — Так что, нам бытовых проблем за глаза хватило.

Дима между тем уже толкнул дверь, входя в комнату, которую Луиза после переезда Алисы «в могилу» теперь заняла на правах единственной хозяйки.

Комната была больше похожа на творческую мастерскую — в том смысле, что, как и любая творческая она была невероятно захламлена. Везде — на полу, на тумбочке, на второй кровати — лежали предметы (теперь Дима знал, что это артефакты), на единственном свободном участке расположился крошечный стол, буквально заваленный исписанными листками с чертежами и формулами. Он щелкнул выключателем, убедился, что лампочка не работает, и полез ее выкручивать, для удобства подставив единственный стул у стола.

— Осторожно, не раздави, — Луиза убрала что-то, похожее на старинный самовар.

— Что это?

— «Глаз бессмертия». Бросаешь в него специальную травку, а он тебе эликсир, выпил — и живи, сколько хочешь… Шучу, я в нем чай завариваю, от родителей достался.

— А это? — Дима пригляделся к вроде бы знакомой на вид штуке.

— Сканер измерения силы. Кладешь ладонь, а он проверяет, какой у тебя боевой потенциал, и выдает распечатку со всей информацией. Приемная комиссия таким пользуется, но я решила сделать свой, попроще и подешевле.

— Так ты что, все это продать решила? — выкрутив лампочку, он заменил ее на другую, которую нашел в коробке под раковиной в ванной.

— Надеюсь. С заказами не густо, но раз в месяц кое-что, да уходит. Сам понимаешь, у меня ни клиентуры, ни громкого имени, денег даже на рекламу нет. Но я мечтаю, что когда-нибудь я открою свой магазин, и буду продавать артефакты всем желающим.

— Круто, — он слез со стула, и аккуратно поместил выкрученную лампочку в ведро для мусора. Свет включился без проблем. — А это что?

На полу лежал раскатанный пласт пластилина с продавленными отпечатками ладоней.

— Защита против воров. Я его каждую ночь возле дверей креплю, чтобы сообщал, когда кто-то чужой вломится. Но он почему-то не работает — ты вот ночью вломился, и хоть бы хны.

Дима с уважением поцокал языком.

— И как ты их создаешь, все эти… штуки?

— Артефакты. У тебя вряд ли получится.

— Почему?

— Для этого особый дар нужен, — Луиза сунула карандаш за ухо. — Мне мой от бабушки передался. Правда, для нее это было просто хобби — создавала разные игрушки, и родственникам дарила. А я вот хочу этим зарабатывать. Но родители против.

— Против?

— Артефакторы почему-то в основном все мужчины. Слышал, что Богданов говорил? Родители не хотят, чтобы я ломала жизнь, пытаясь сломать стереотипы. Но я все равно поступила сюда, чтобы посмотреть на боевые артефакты, и на их основе вдохновиться на создание чего-то нового, уникального, того, что еще никогда не было, — она повалилась на кровать с чертежом в руке. — И когда-нибудь я это сделаю. Надо просто не бросать.

— Тоже верно, — согласился Дима, испытавший еще большее уважение. — Ну, не бросай.

— Ты тоже не бросай. В смысле, учебу, — Луиза вдруг покраснела. — Я догадалась, ты хотел сбежать. Но я почему-то думаю, что с тобой наша жизнь изменится к лучшему.

5

Светозар Евлампиевич был напуган до смерти.

Он сидел в своем кабинете, придавленный к дивану, и трясся от ужаса. Пот стекал по лицу толстяка, рубашка была мокрой, что