Я рухнула в кресло. Оксана отличный хирург, у нее огромныйопыт, она работала на «Скорой помощи», в реанимации, умеет быстро и точнооценивать обстановку. Слава богу, что у Лаврентьевых в аптечке нашлисьлекарства, правда, не все необходимые, но ведь Нине помогли.

– Варваркин сообщает: если вскрыть тайник, непременно умрешь,– прокаркал Эрик.

– Замолчи, – прошипела я, – жена тебя слышит.

– Без негативных последствий, – будто не замечая меня,продолжал профессор, – к томам могут прикоснуться сам Варваркин, его посланецили абсолютно безгрешный человек с чистыми помыслами.

– Остальные умрут? – в ужасе спросила Арина.

– Да, – кивнул ученый.

– Враки! – заорала девушка. – Хрень! Глупость! У мамулипросто воспаление легких.

– Оно так быстро не развивается, – перебил ее Эрик. – НоПанкрат оставил лазейку для воров.

– Человек, покусившийся на коллекцию, может выжить? –обрадовалась я.

– Верно. Но нужно совершить обряд.

– Какой? – занервничала я.

Только не подумайте, что я поверила в чушь про проклятие.Хотя Эрик говорил очень уверенно. И потом, Нина как-то мгновенно заболела. Еслиобряд, придуманный Варваркиным, выполним, то почему бы его не провести? Хуже ужточно никому не будет.

– Помогите, – прошептала Нина, – Эрик… милый… давай…

– Не трать зря силы, – остановил ее муж.

– Что делать? Рассказывай! – велела я Эрику.

– Нина должна покаяться в грехах.

– И все?

– Да.

– Начинаем! – закричала я. – Нинуля, ты можешь говорить?

– Угу, – донесся лепет с кровати.

– Кто-нибудь помнит божьи заповеди? – занервничала я.

– Не убий! – воскликнула Арина.

– Думаю, это можно пропустить, – отмахнулась я, – Нина точноникого не лишала жизни.

– Нина делала аборты, – вдруг заявил Эрик, – два раза. А этоубийство.

В моей душе неожиданно вскипела злоба.

– Интересно, кто делал ей ненужных детей, а потомблагословил на операции? Не одна Нина участвовала в процессе!

Шея Эрика приобрела пунцовый оттенок.

– Я в тайник не лазил, речь сейчас идет о Нине, – буркнулон.

– Признаю и раскаиваюсь, – прошептала Лаврентьева.

– Прелюбодеяние! – заорала Валя. – Мужу изменяли?

– Честное слово, нет, – уже более уверенно ответила Нина. –Даже мысленно! Эрик – моя единственная любовь.

– Чти родителей! – осенило меня.

Нинуша легонько кашлянула.

– Каюсь, была не всегда вежлива с отцом и мамой.

– Не переживайте, все с родственниками бранятся, – успокоилаее Валя, – никто не провел жизнь ни разу не поругамшись.

– Не укради! – объявил Эрик.

– Едем дальше, – поторопила его я, – твоя супруга человекредкой честности!

Из постели донеслось всхлипывание.

– Прости, Дашута, прости…

Я посмотрела на Нину.

– Не нервничай, врач на подъезде. Если «Скорая» задержится,я сделаю еще один укол. Тебе ведь легче?

– Да, да, да, намного. – Лаврентьева села и вытянула впередруки, – Думаю, Эрик прав. Дело не в лекарстве, а в покаянии. Едва я про абортысказала, как пальцы разжались!

– Чьи пальцы? – не поняла я.

Нина показала на свое горло.

– Кто-то как будто душил меня, а тут враз отпустил. А послеразговора о родителях и першить в горле перестало!

– Ну и слава богу, – сказала я, косясь на пустой шприц. –Лишь бы тебе легче стало!

– Прости, прости, я воровка! Мерзавка! Украла деньги!

– Милая, ты говоришь чушь, – попытался остановить ее Эрик,но Нину уже понесло.

– Никто не в курсе, да только если я не покаюсь, то умру, –заторопилась Лаврентьева. – Дашуля, помнишь, как у тебя под Новый год, в концесемидесятых, сперли кошелек?

– Да, я тогда так расстроилась! Взяла накопленную на подаркисумму, поехала в «Детский мир» и потеряла портмоне. До сих пор обидно, –призналась я. – Хотя случались в моей жизни и более значительные потери, но отом происшествии не могу забыть. Вероятно, из-за того, что перед Новым годом неждешь подлянки. А откуда ты знаешь про тот малорадостный факт? Я никому, кромеНаташки, о нем не рассказывала.

– Этот я кошелек украла! – отчеканила Нина. – Ты мнепозвонила и сказала: «Собралась в Детский мир, хочу подарки купить, а потомпродукты поищу, присоединяйся, вместе веселей». А у меня в кармане пусто! Эрикприобрел какие-то книги, растратил заначку для праздника, перед твоим звонком яголову ломала, где тугрики взять. Никто ведь перед Новым годом в долг не даст…

Я машинально кивнула, а Нина продолжила:

– Ну я и решила: поеду в «Детский мир» и сопру твой кошелек.Я великолепно знала, как ты сумку носишь – ремень на плече, торба сбоку,застежки нет, одна кнопка. Если ты что-то почувствуешь, я сделаю вид, будто эторозыгрыш, ты никогда меня в воровстве не заподозришь.

– Ага, – ошалело согласилась я, – точно.

– Но ты ничего не заметила.

– Невероятно! – схватился за грудь Эрик. – Нина! Это ужасно!

– Зато мне уже лучше, – трезво отозвалась жена. – Дашута, якаюсь! Прости! Мне так стыдно! Я хотела вернуть деньги, но как?

У меня закружилась голова. Может, я сплю? Нинуша банальностырила у меня кошелек, а потом улыбалась, угощала чаем… Я ничего не смыслю влюдях!

– Я всего один раз оступилась! – ныла Нина. – Мучилась,рыдала, все последующие годы пыталась тебе помогать. Ну отпусти мне грех!

Я попробовала найти нужные слова, но язык будто заледенел.Нина вновь начала кашлять.

– Ей делается хуже, – озабоченно констатировал Эрик.

Арина бросилась передо мной на колени.