Расширялись и совершенствовались функции самой ОИК. В августе 1974 г. в Джидде на конференции министров финансов исламских государств был создан Исламский банк развития в качестве второго специализированного агентства ОИК с постоянной штаб-квартирой в Джидде.

Открывая конференцию министров иностранных дел в Джидде в июле 1975 г., король Халид заявил: «Для всех нас наилучший способ почтить память короля Фейсала — решительно продолжать его дело, стремиться к солидарности и единству всех мусульман и достижению величия мусульманской уммы. Сверх всего перед нами стоит задача осуществлять его самую искреннюю надежду: помолиться, благодаря воле Аллаха, в мечети Аль-Акса, первой из двух кибл и третьей святыне. Мы должны добиться, чтобы Иерусалим снова стал арабским, свободным городом и был посвящен служению Аллаху и его религии»[340].

После 1973 г. израильские лидеры делали вид, что отмахиваются от резолюций Генеральной Ассамблеи, как то делали белые правители Южной Африки в течение десятилетия. Голда Меир и ее наследники отвергали победы мусульманского блока, называя их «купленными голосами». Но в частном порядке они сокрушались по поводу размывания морального авторитета Израиля. Немыслимое для сионистов словосочетание «независимое палестинское государство» стало звучать все чаще, хотя должно было пройти три десятка лет, прежде чем его сквозь зубы стало произносить руководство Израиля, правда выхолащивая само понятие «государство». Еще предстояли взлеты и падения эффективности мусульманской солидарности в поддержку борьбы арабов с Израилем. Придет время, и Генеральная Ассамблея ООН отменит свою резолюцию, осуждающую сионизм как форму расизма. Но общественное мнение мусульманских стран уже было мобилизовано на антисионистских принципах.

Морально-политический и экономический успех Саудовской Аравии и лично короля Фейсала не вызывал сомнений. Эмбарго наконец довело до всего мира мысль о значении арабского мира для всей мировой экономики и необходимости ближневосточного урегулирования с учетом интересов арабов и всех мусульман. Но реальная политика требовала холодного расчета. Затягивание конфронтации с США в результате нефтяного эмбарго становилось контрпродуктивным для интересов самого королевства, не способствовало осуществлению стратегических целей, которые обозначил для себя Фейсал.

После заключения первых соглашений о разводе египетских и израильских войск Садат связался с Фейсалом и призвал его снять эмбарго. Естественно предположить, что Садат обещал Киссинджеру поработать на американцев и помочь им выйти из нефтяного кризиса.

Это подтверждает и Ямани: «Садат хотел, чтобы мы сняли эмбарго почти сразу после подписания соглашений. Я лично передал его мнение королю Фейсалу. Но король не согласился: это казалось ему слишком поспешным»[341].

В феврале 1974 г. Фейсал прибыл на арабскую встречу в верхах в Алжире, где присутствовали также Садат, президент Алжира Хуари Бумедьен и президент Сирии Хафез Асад. Главы государств решили вести дело к отмене эмбарго, чтобы подтолкнуть усилия Вашингтона, направленные на «разъединение» на сирийско-израильском фронте.

19 марта 1974 г. эмбарго было отменено.

Израиль продолжал оккупировать Иерусалим, американо-израильское сотрудничество продолжалось, но киссинджеровское «разъединение» сил возвращало хотя бы часть оккупированных территорий арабам.

Демонстрируя возросший интерес США к Ближнему и Среднему Востоку, президент Никсон в июне 1974 г. нанес визиты в Египет, Сирию, Израиль, Иорданию и Саудовскую Аравию. Как обычно бывает в этом регионе мира, он услышал от лидеров стран то, что ласкало его слух.

«Когда мы приземлились в Джидде, в Саудовской Аравии, температура достигала 100 градусов (по Фаренгейту, около 35 по Цельсию. — А. Б.), — пишет Никсон в своих мемуарах. — Несмотря на это, король Фейсал встречал нас в аэропорту. Он выглядел гораздо старше своих (по данным нашей разведки) 67–72 лет.

Фейсал находил сионистские и коммунистические заговоры везде вокруг него. Он даже выдвинул идею, которая, должно быть, является верхом заговорщицких представлений, а именно — что за палестинскими террористами стоят сионисты. Несмотря на эту навязчивую идею, благодаря его уму и опыту, приобретенному за многие годы пребывания у власти, он был одним из самых мудрых лидеров во всем регионе.

Саудовская Аравия не участвует непосредственно в ближневосточных мирных переговорах, но благодаря авторитету Фейсала в арабском мире и крупной финансовой помощи, которую он оказывает Сирии и Египту, она играет существенную роль в сохранении динамики мирного процесса. Мне также удалось обсудить с ним серьезное воздействие в глобальном масштабе высоких цен на нефть, вызванных недавним арабским нефтяным эмбарго, и высказать поддержку его усилий по удержанию цен на нефть в разумных пределах.

Я был удивлен, как и окружавшие нас журналисты, когда Фейсал сказал: „Все, кто выступает против нас, господин президент, в США и за их пределами или выступает против нас, ваших друзей в этой части мира, явно имеют одну цель, а именно: расколоть мир… что нарушит спокойствие и мир в мире. Да поможет нам Бог всемогущий… идти рука об руку… во имя мира, справедливости и процветания во всем мире“»[342].

Вслед за президентом приехал министр финансов США Уильям Саймон. Он, как и его шеф, расточал улыбки и добивался заверения, что нефть будет продолжать течь в Соединенные Штаты в растущих размерах и что саудовцы будут вкладывать большую часть заработанных на ней миллиардов в США.

Последняя встреча Фейсала с Киссинджером состоялась в феврале 1975 г. Накануне умер саудовский министр иностранных дел (Омар ас-Саккаф), и Фейсал направил Ямани встретить Киссинджера.

Ямани беседовал с ним по дороге из аэропорта в Эр-Рияд, и, по его мнению, государственный секретарь держался напряженно.

Целью Киссинджера было заручиться согласием Фейсала на второе израильско-египетское соглашение о разводе войск.

Фейсал не согласился. По его мнению, второе соглашение должно было быть заключено между Израилем и Сирией. Король только что побывал в Сирии, где ему оказали триумфальный прием, и долго беседовал с Хафезом Асадом.

Киссинджер убеждал короля не мешать ему, обещая, что он сначала добьется соглашения между Израилем и Египтом, а затем — между Израилем и Сирией.

«Нет», — сказал Фейсал. «Мы приложим все усилия, чтобы соглашение между Израилем и Сирией было заключено сразу же после израильско-египетского соглашения», — обещал Киссинджер. «Нет, — повторил Фейсал. — Я буду против. Сначала — соглашение между Израилем и Сирией»[343].

Фейсал хотел настоящего — полного и всеобъемлющего — урегулирования. На первом этапе Израиль должен был прийти к соглашению с теми, кто участвовал в военных действиях, — с Египтом и Сирией, но именно с обеими странами. Отвод войск был бы лишь подготовительным этапом для окончательного урегулирования. Но отвод войск на сирийском фронте означал бы передачу Голанских высот сирийцам. На это ни руководство Израиля, ни Киссинджер не хотели пойти.

Фейсал уже разгадал игру госсекретаря США: если Израиль и Египет договорятся, Египет выходит из конфронтации, а сирийская проблема, не говоря об Иерусалиме, останется